Под покровом тайны - Юна-Мари Паркер

Изведать искушение – одно,

Но пасть – другое.

Шекспир. «Мера за меру»

Ночную тишину нарушил резкий звонок телефона, разбудивший Мэделин и Карла.

– Какого черта?.. – Карл зажег свет и, жмурясь, посмотрел на часы. – Господи, кто может звонить в такой час?

Мэделин сонно повернулась к нему, ее темные волосы разметались по подушке. Белые муслиновые гирлянды балдахина казались прозрачными парусами в мягком розовом свете ночной лампы.

– Кто бы там ни был, пусть катится к черту! – пробормотала она.

Карл снял телефонную трубку.

– Алло? – хрипло произнес он. Последовала пауза, затем Мэделин услышала, как муж раздраженно воскликнул: – Вы знаете, что сейчас три часа утра?! Что?! Да, разница в пять часов… Может быть, ей лучше позвонить вам завтра?

Приоткрыв глаза, Мэделин увидела загорелые мускулистые ноги Карла: он и Мэделин постоянно проводили свои уик-энды на берегу залива Ойстер-Бей. Ночь была жаркой, и светлые волосы мужа слиплись на затылке. Внезапно Карл повернулся к ней, сжимая в руке трубку.

– Это твой дед из Англии, – прошептал он. Мэделин встревожилась и мгновенно села в постели.

– Не может быть! – Лицо ее казалось бледным на фоне темных волос, а глаза выражали необычайное волнение. – Дед не общался с нами более двадцати лет! Чего он хочет?

– Он не будет говорить со мной… Настаивает, чтобы ты взяла трубку. Извини, дорогая, но мне кажется, ты должна сделать это. Он очень взволнован!

Мэделин неуверенно протянула руку к телефонной трубке. Ее властолюбивый дед, живущий в Англии, не поддерживал никаких отношений ни с ней, ни с отцом, с тех пор как умерла ее мать. И вот сейчас, после двадцати лет молчания, он вдруг звонит из-за океана и говорит, что ему крайне необходимо побеседовать с ней.

– Алло? – тихо произнесла Мэделин, в то время как сердце ее бешено колотилось.

Голос на другом конце линии звучал резко, высокомерно и раздраженно:

– Мэделин? Это ты?

– Да, я.

– С тобой говорит Джордж Даримпл. Я хочу видеть тебя как можно скорее! Думаю, ты имеешь право знать правду, а твой чертов отец вряд ли расскажет тебе обо всем.

– Минуточку! – Мэделин ужасно разозлилась. Как смеет этот почти забытый всеми старик будить их среди ночи и говорить такие вещи! И что он имеет в виду, упоминая об отце? – Что вы хотите? – произнесла она ледяным тоном.

– Я старый человек, Мэделин. Я долго не проживу и потому должен сообщить тебе кое-что, пока не поздно. – Тон его оставался ворчливым и требовательным.

Мэделин с трудом подавила гнев и с мольбой посмотрела на мужа. В ответ тот ободряюще сжал ее руку.

– Послушайте, – возбужденно сказала она в трубку, – ни я, ни мой отец ничего не слышали о вас почти двадцать лет, а сейчас вы вдруг чего-то требуете…

Это случилось в 1965 году. Мэделин было три года, и они жили в Англии, когда ее мать, Камилла, умерла. Именно с тех пор сэр Джордж Даримпл, отец Камиллы, перестал общаться с ними.

– Это не моя вина! – прервал он ее раздраженно.

Убежденность, с которой дед произнес эти слова, внезапно встревожила Мэделин. Может, это ее отец, Джейк, решил прервать всякое общение с дедом? Он вполне терпимо относился к семье своей жены, однако после ее смерти повел себя так, будто Даримплы вообще не существовали. Как бы прочитав ее мысли, сэр Джордж сказал:

– Мэделин, в нашем разрыве виноват твой отец. Я неоднократно хотел встретиться с вами, но Джейк всякий раз препятствовал этому. Пожалуйста, прилетай ко мне. Это очень важно, я больше не могу молчать! – Теперь сэр Джордж говорил с мольбой в голосе, и настойчивость, которая звучала в нем, встревожила Мэделин. Она чувствовала: он действительно хочет сообщить ей нечто важное. Однако внутренне Мэделин опасалась встретиться лицом к лицу с чем-то неизвестным, от чего отец явно оберегал ее.

Движимая любопытством, она спросила:

– О чем идет речь? Почему вы не можете сказать сейчас по телефону или написать мне?

– Это невозможно. Я должен встретиться с тобой! Я должен очень многое рассказать тебе… объяснить. Я не успокоюсь даже в могиле, если ты не узнаешь правду. – Голос сэра Джорджа дрогнул.

Мэделин похолодела от волнения. Карл с тревогой наблюдал за ней и напряженно прислушивался к ее словам, успокаивающе поглаживая ее плечо.

– С тобой все в порядке, милая? – прошептал он. Мэделин кивнула, хотя в глазах ее отражалось беспокойство.

– Я должна поехать и повидаться с ним, – ответила она также шепотом.

– Ты слышишь меня, Мэделин?

Она поспешно снова прильнула к трубке:

– Да, слышу. Я не могу приехать немедленно, так как открывается моя первая выставка. Знаете, я художница. Однако прилечу к вам, как только освобожусь.

– Милтон-Мэнор, близ Оукгемптона в графстве Девоншир, – сказал сэр Джордж. – Я буду ждать тебя. Приезжай как можно скорее!

– Хорошо, – пообещала Мэделин.

– И еще… – Голос деда опять зазвучал взволнованно.

– Что именно?

Сэр Джордж заговорил быстро и решительно:

– Ради Бога, не сообщай Джейку, что ты едешь ко мне, иначе он сделает все, чтобы помешать тебе!.. – Послышался щелчок, и Мэделин поняла, что их разъединили.

Некоторое время она сидела молча с трубкой в руке, затем медленно опустила ее, испытывая странное волнение. Казалось, давно забытое прошлое вернулось к ней, пробудив полустершиеся воспоминания и неясные страхи, охватившие однажды маленькую девочку, которая часто звала свою маму, но ее зов оставался без ответа. Мэделин взглянула на Карла. Его худощавое лицо и ярко-синие глаза, которые иногда становились зеленоватыми, изменчивыми, как море, выражали явную тревогу. Внезапно ощутив холод и ища утешения, она прильнула к мужу, испытывая удовольствие от тепла его обнаженного тела.

– Как странно слышать от деда такое! – сказала она со слабой улыбкой. – Что может он рассказать о моей матери?.. Думаешь, что-то нехорошее, касающееся ее смерти?

Это был вопрос, который она часто задавала себе раньше. Джейк всегда отказывался говорить о своей жене и уничтожил все ее фотографии, а также разные мелочи, которые могли напоминать о ней. Даже портрет Камиллы, написанный знаменитым Филипом де Ласло, исчез со стены над камином в их доме на Бикман-Плейс. Мэделин, хотя и смутно, помнила этот портрет, несмотря на то, что ей было всего три с половиной года, когда они вернулись в Нью-Йорк из Лондона. На нем была изображена светловолосая женщина с серыми глазами в кремовом платье с кружевами. Наиболее запомнились Мэделин нитки жемчуга на ее шее, каскадом ниспадавшие до ложбинки на груди. Мэделин знала, что совсем не похожа на свою мать: она унаследовала темные волосы, темные глаза и светлую кожу от Ширманов – семьи отца. Ее называли папиной дочкой – женским воплощением могущественного Джейка Ширмана. Но это было давно. Теперь сходство было весьма поверхностным.