Герцог. Путь в неизвестность - Рустам Панченко

– М’лорд! М’лорд! – Блаживший не своим голосом конюх был бел как полотно. – Его сиятельство…

– Ну и что на этот раз он учудил? – как бы между прочим уточнил мужчина лет сорока с небольшим.

Создавалось впечатление, что аристократа, к которому бежал с криками далеко не молодой конюх, ничем невозможно вывести за рамки приличий, принятых в его среде. Мимика, жесты, движения – все подчеркивало, вернее, кричало о том, что он выше суеты этого мира. Наверное, даже сообщение о нападении на замок не повлияло бы на его спокойную уверенность.

– Его сиятельство снова развлекался с мальцами… Они вылезли на западную стену… И его сиятельство… его сиятельство…

– Тебе дать вожжей для лечения от заикания? – все так же спокойно спросил герцог.

– М’лорд… Он… Он сорвался в ров… – еле слышно прошептал конюх.

– Кто? – Герцог вопросительно поднял бровь.

– В… Ваш… Его сиятельство…

– Где он?! – Спокойствие и самоуверенность моментально улетучились с лица вельможи.

– Артур, стражник, выловил его сразу же, ваше сиятельство. Да вот и они…

В это время во двор вошел только что упомянутый стражник с маленьким мальчиком лет одиннадцати-двенадцати на руках. Худенькое тело ребенка висело как тряпичная кукла. И с мальчика, и со стражника сбегала вода, оставляя на земле мокрые дорожки. Кое-где к их одежде и волосам прилипли ряска и водоросли, в изобилии водившиеся во рву, окружавшем резиденцию семьи де Сента. Создавалось впечатление, что ребенок был мертв, так как он не подавал никаких признаков жизни.

Герцогу стало дурно. Это невозможно! Его единственный наследник погиб! Для него это был тяжелый удар, притом второй за последние несколько лет.

Первым ударом оказалась смерть жены, матери Кевина. Она умерла от горячки совсем недавно, всего два года назад. Герцог ее обожал, а в чем-то даже боготворил. Его любовь была крепкой и преданной. Такую трудно встретить среди людей высшего круга. На молодого герцога смотрели как на сумасшедшего. В обществе, к которому принадлежала их семья, было заведено так: если у влиятельного вельможи нет любовницы, или лучше двух, это – нонсенс. Высокородные господа с их юмором на тему всего, находящегося ниже пояса, и постоянными подколками достали Артуа хуже горькой редьки. Сейчас он находился в своем родовом имении по причине нежелания связываться с этими, как их называл герцог, высокородными кобелями. Образ жизни этого бомонда, их развратное мышление и распущенное поведение претили ему. Да и никто, кроме любимой Катрины, ему не был нужен. Ее никто не мог заменить. В услугах любовницы, даже высокородной, герцог не нуждался. Но так как свет не желал признавать такого поведения одного из сильных мира сего, из политики пришлось уйти. Заодно семья перебралась из столицы в родовое имение, которое принадлежало их роду на протяжении трехсот лет. О своем решении герцог не жалел. Ему-то всего сорок два, жизнь только начинается. Хотя нет! Если умер Кевин…

– К черту все!.. Мой мальчик!.. – шептал он.

Голос не слушался. Руки тряслись. По спине бежали струйки холодного, липкого пота. Все, абсолютно все, что он делал, теряло смысл буквально на глазах.

– Ваше сиятельство, – прошептал стражник, – он жив. Он дышит.

Но герцог, казалось, ничего и никого не слышал. Он уже хоронил сына. Хоронил себя. Ставил крест на своей жизни.

– Ваше сиятельство… он жив, – произнес стражник настойчиво и громко.

– Он жив… – повторил отец. – Жив??? В спальню его! Быстрее! – буквально закричал герцог.

Впервые на глазах слуг хозяин повысил голос и отступил от правил приличия.

– Срочно послать за лекарем…

Никогда еще указания герцога не выполнялись с такими скоростью и прилежанием.

…Это был сумасшедший день. Хотя в последнее время все дни были сумасшедшими и отличались друг от друга только степенью этого состояния. Правда, для бухгалтерии это состояние нормальное и повторяется регулярно – как минимум четыре раза в год. Я работаю в крупной торговой фирме по продаже всего, за что платят деньги. И, между прочим, мы предоставляем клиентам весь спектр бытовых услуг, начиная от строительно-ремонтных, заканчивая охранно-сопроводительными. Тот еще бардачелла, я вам скажу. В этом дурдоме в мои обязанности входит помирить компьютерное железо и программное обеспечение с пользователями всего этого хлама. Когда меня спрашивают, кем я работаю, я скромно отвечаю: «Скрещиваю бухгалтеров с компьютерами!» – так как официальное наименование моей профессии не соответствует действительности.

Сегодня озвучили очередное пожелание высшего руководящего состава посмотреть очередную «реинкарнацию» никому не нужного отчета. Для того чтобы довести отчет до ума, пришлось задержаться до полдесятого. Это, конечно, оценят. А потом, как говорит один бух, вычтут из зарплаты.

Совершенно естественно, что день накрылся медным тазом и осталось только тянуть костыли домой. Спустившись с любимого третьего этажа, поспешил к остановке автобуса. Бежать пришлось через пешеходный переход. Прикиньте, я сегодня как порядочный пешеход перехожу на зеленый, наверное, первый раз в этом квартале. Ну, так светофор сам включился. Я его специально не ждал.

Так, а вот и мой бусик едет. Успеваю. Как красиво меня пропускают все водилы… загляденье…

Дальше послышался писк тормозов. Меня очень медленно положило на лобовое стекло какого-то непонятного автомобиля серого цвета. Интересно, а почему все вокруг стало серым? Ух ты! Как красиво раздавил стекло. Самое интересное, что оно осталось на месте.

Моя голова медленно двинулась навстречу крыше автомобиля. Хотел увернуться. Не получилось. Интересненько. Темнота…

Как болит голова. Нет, это нереально. Голова так болеть не может. Попробовал поднять руки, чтобы сжать голову покрепче. Что-то было не так. Не могу понять, что именно, но что-то явно было не так. Или не то? Или не там?

Сейчас съесть бы какую-нибудь полезную таблеточку. Почему какую-нибудь? Да потому, что знаю их несколько. Одна – пурген. Но даже если он поможет голове, то явно не так, как нужно мне в данный момент. Пробуем собрать всю силу воли. Теперь откроем глаза. Или хотя бы один глаз.

– Ваше сиятельство! Ваше сиятельство! Он очнулся! – заорал чей-то голос.

Притом заорал так, что у меня чуть напрочь не снесло крышу.

– Ну и зачем так орать. Человеку плохо. Дайте что-то от головы, – постарался сказать спокойным голосом.

Ну не нравится мне повышать голос. Не нравится, и все. Но… Голос был не мой, да и вообще какой-то писклявый.

– Что он говорит, доктор? – спросил кто-то спокойно, почти холодно.