Некоторые девушки кусаются - Хлоя Нейл

Я не могу не выразить свою благодарность, по крайней мере,некоторым людям:

Джессике и другим сотрудникам «Pengun» за телефонный звонок,которого я никогда не забуду, и предоставление шанса новому автору; Люсьене,моему агенту, терпеливо читавшей главы будущего романа, за ее потрясающиесоветы; Мелиссе за то, что объяснила мне структуру английского факультетаЧикагского университета; Джесс и Джилл — в моем литературном эксперименте онивзяли на себя роль подопытных морских свинок; Джесс и Дженни за то, чтопозволяли мне изливать на них все мои сомнения; Району, читавшему все сценыдрак и изображавшему их, чтобы я могла правильно описать движения; моим друзьями коллегам — Джулии, Сэнди, Энни, Эмми, Хизер, Тори и Кевину, читавшим черновики,помогавшим выбрать название и (или) дававшим советы по развитию сюжета иусовершенствованию персонажей, принимавшим участие в редактировании (итерпеливо выслушивающим мои бесконечные лекции о достоинствах вампиров); Джеюза информацию об оружии и тактике; семейству Мэрфи за их гостеприимство, советыи вдохновляющие саркастические замечания; Бакстеру за то, что составил мнекомпанию; Нейту за то, что заставлял меня улыбаться и смеяться; Дусану и мамеза их неиссякаемую веру в мои силы.

Хлоя Нейл

Начало апреля, Чикаго, штат Иллинойс.

Поначалу я решила, что таким образом меня проучила судьба. Явсегда посмеивалась при любом упоминании о вампирах, и вот, словно в наказаниеза неверие, я стала одной из них. Вампиром. Хищником. Членом одного издвенадцати старейших в Соединенных Штатах Домов.

И не просто одной из них.

Я стала одной из лучших.

Но я слишком забегаю вперед. Начну, пожалуй, с того, как ястала вампиром. История моего обращения началась в один из вечеров за нескольконедель до моего двадцать восьмого дня рождения. В тот самый вечер, когда яочнулась на заднем сиденье лимузина спустя три дня после нападения неподалекуот кампуса Чикагского университета.

Всех подробностей нападения я не помню. Зато хорошо помню,что очень хотела остаться в живых. И очень удивилась, обнаружив себя живой.

В лимузине я прикрыла глаза и припомнила тот злосчастныймомент. Я слышала приглушенные шаги по мокрой от росы траве, а потом менякто-то схватил. Я кричала, брыкалась, старалась вырваться, но он свалил меня наземлю. А потом со звериной яростью впился зубами в шею. После этого неприходилось гадать, кто на меня напал. Вернее — что.

Вампир.

Он разорвал кожу и мышцы, но выпить кровь не успел. Внезапновскочив, он бросился наутек и скрылся между зданиями университета.

Решив, что легко отделалась, я подняла руку к тому месту,где плечо переходит в шею, и ощутила теплую липкую жидкость. Сознаниепомутилось, но я успела ясно увидеть на пальцах багряные потеки.

Потом снова послышались шаги. Подошли двое мужчин.

Именно их испугался напавший на меня вампир.

— Он спешит. Тебе нельзя задерживаться, сеньор, —взволнованно произнес первый.

Второй ответил с непоколебимой уверенностью.

— Я справлюсь.

Он опустился рядом со мной на колени и, поддерживая однойрукой за талию, приподнял. Я почувствовала чистый, немного мыльный запаходеколона.

Попробовала сопротивляться ему, но толком не смогла дажепошевелиться.

— Не дергайся.

— А она хорошенькая, — заметил первый.

— Да, — согласился второй.

И начал высасывать кровь из раны на шее. Я попыталасьувернуться, и он погладил меня по волосам:

— Успокойся.

О следующих трех днях, когда шла перестройка организма ипревращение в вампира, я тоже почти ничего не помню. Даже сейчас в памятиостались лишь некоторые ощущения. Глубоко укоренившаяся боль во всем теле, откоторой я буквально сгибалась пополам. Леденящий холод. Темнота. И параярко-зеленых глаз.

Еще в лимузине я пыталась нащупать шрамы на плече и шее.Напавший на меня вампир не церемонился — он разорвал мою кожу, словно изголодавшийсяпес. Но кожа была гладкой. Никаких шрамов. Никакой опухоли. Никаких повязок. Явытянула перед собой руку и уставилась на гладкую бледную кожу и короткоподстриженные ногти, аккуратно покрытые вишнево-красным лаком.

Крови на пальцах нет, и кто-то сделал мне маникюр.

Я села, стараясь подавить приступы тошноты. Одежда на мнетоже была другой. В тот вечер я надела джинсы и футболку, а теперь на мне былочерное коктейльное платье длиной чуть ниже коленей и черные туфли натрехдюймовых каблуках.

Двадцатисемилетняя жертва уличного нападения, без единогошрама и следов насилия, в чужой одежде. Уже тогда не осталось никаких сомнений,что они сделали меня одной из них.

Чикагским вампиром.

Это началось восемь месяцев назад с открытого письмавампиров, опубликованного сначала в «Сэнди таймс» и «Трибьюн», а потомперепечатанного почти всеми газетами страны. Своего рода манифест осуществовании вампиров, адресованный всему миру. Многие сочли публикациюобычным розыгрышем, по крайней мере до последовавшей вскоре пресс-конференции,на которой трое вампиров продемонстрировали свои клыки. Возникшая в Городеветров паника вызвала четырехдневные волнения, а потом в магазинах возникдефицит бутилированной воды и консервированных продуктов. Тогда вмешались федеральныевласти, в конгрессе было назначено расследование, появилось множество слухов ипубликаций, обсуждавших мельчайшие подробности жизни вампиров. Но, несмотря насделанное заявление, вампиры не спешили поделиться деталями своего образа жизни— широкой публике были известны наверняка лишь немногие факты вроде наличияклыков, питания кровью и склонности к ночному образу жизни.

Спустя восемь месяцев некоторые люди все еще испытывалистрах. Другие были очарованы таинственным образом жизни, вероятностью бессмертия,могуществом, а в особенности Селиной Дезалньер, очаровательной вампиршей изГорода ветров, которая, очевидно, и затеяла эту шумиху, и дебютировала напублике в первый день слушаний в конгрессе.

Селина была высокой, стройной и черноволосой женщиной и втот день появилась в черном костюме, облегавшем ее тело, словно вторая кожа.При незаурядной внешности, она была еще и, безусловно, умна, и находчива ипрекрасно знала, как манипулировать людьми. К примеру, старейший сенатор отАйдахо спросил, чем она планирует заниматься, после того как вампиры раскрылисвои секреты.

Не задумавшись ни на мгновение, она ответила самымвкрадчивым тоном:

— Я извлеку из этих тайн наибольшую выгоду.

Сенатор с двадцатилетним стажем улыбнулся ей с такимоткровенным вожделением, что его фотография появилась на первой странице«Нью-Йорк таймс».