Лестница страха - Михаил Ежов

Они заменили истину Божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца, Который благословен во веки, аминь.

(Рим., 1: 25)

Лена закрыла воду и прислушалась. Ей показалось, что в домофон звонили. Однако в квартире было тихо, только из крана капала вода: в последнее время он стал подтекать, наверное износилась прокладка. Надо будет вызвать сантехника.

Она взглянула на недомытую посуду: пара тарелок, чашка и вилка. Ерунда, дел на пять минут. Она снова пустила воду и тут услышала звонок. Теперь звук был вполне явный. Вновь закрутив кран, она вытерла руки о висевшее слева от плиты полотенце и поспешила в коридор. Сын вроде бы еще должен быть в школе, а дочь живет отдельно с мужем. Наверное, разносчики рекламных листовок не могут попасть в парадное, подумала она. Лену раздражали эти люди, раскидывающие по ящикам никому не нужные бумажки и вечно трезвонящие в домофон. И добро бы, честно говорили, что им надо, а то вечно врут, что с почты. Как будто жильцы не знают, что у почтальонов есть универсальные ключи, да и ходят они утром. Тем не менее Лена всегда открывала дверь — не слушать же, как по квартире разносятся звонки.

Она сняла трубку, раздраженно буркнула:

— Да?

— Почта, откройте, пожалуйста.

Так она и думала! Поджав губы, Лена нажала на кнопку домофона и, повесив трубку, поспешила обратно на кухню. Однако помыть успела только чашку: в дверь позвонили. Это было совсем уж странно. Лена вернулась в прихожую, открыла внутреннюю дверь и приникла к глазку. На площадке было темно, хотя она помнила, что еще полтора часа назад, когда она ходила в магазин, горела лампочка. Раздался еще один звонок. Лена вздрогнула от неожиданности и выпалила:

— Кто там?!

Смирнов опустил бинокль Zeiss — свой собственный, не казенный — и взглянул на полицейского, стоявшего рядом. Молодой парень в шлеме с пластиковым забралом и кевларовом бронежилете не снимал руки с резиновой дубинки, висевшей на поясе. За ним виднелось еще с десяток бойцов, некоторые из них были вооружены электрошокерами. Слева расположились полицейские с автоматами «витязь», официально еще не поступившими на вооружение, но использовавшимися в некоторых операциях в качестве испытательных образцов.

— Ну что? — проговорил Смирнов, повернувшись к полицейскому, придерживавшему автомат у пояса. — Будем ждать?

Тот молча кивнул.

— А если не выйдет?

— Тогда войдем. По плану у нас еще десять минут, — добавил полицейский, взглянув на большие пластмассовые часы с электронным циферблатом.

— Ладно, — пожал плечами Смирнов.

Сам он был вооружен табельным «Макаровым», но в ход его пускать не собирался. Предстояла обычная облава на незаконных мигрантов, проще говоря, гастарбайтеров, так что автоматы присутствовали в отряде только для страховки — обойтись надо было дубинками и шокерами.

Нелегалы находились на стройке, минут через десять должен был подойти автобус со второй сменой. Он же увозил первую в ночлежку, которой служил предназначенный на снос дом, расположенный километрах в шести под Питером. Зачем и кому понадобилось потревожить это гнездо мирных тружеников ремонтно-отделочного фронта, Смирнов понятия не имел и особенно подобными вопросами не задавался: причин могло быть «громадьё», как писал советский поэт Владимир Маяковский. Зато таким образом убивались сразу два зайца: полиция задерживала обе смены и бригадира — так сказать, с поличным.

Следователь операцию не готовил, он вообще о ней узнал накануне. Его отрядили для наблюдения. Это означало, что Смирнов должен присутствовать при задержаниях и, если что-то пойдет не так, подтвердить, что бойцы действовали в рамках закона. Бинокль он прихватил для солидности и чтобы видеть происходящее, а вернее, начало операции. Он сам не был защищен ни жилетом, ни шлемом и должен был войти только после того, как бойцы проведут зачистку, то есть положат нелегалов «мордой в пол», как смачно объяснил Дитруков, лейтенант, командовавший операцией, тот самый, к которому Смирнов обращался с вопросами.

Они ждали бригадира — человека, набиравшего гастарбайтеров на строительство объекта. Он приехал полчаса назад посмотреть, что сделано за день, и проследить за тем, чтобы все «гости» из первой смены сели в автобус и доехали до места ночевки. У него же были паспорта наемных работников, которые он, конечно, с собой не носил, а держал в надежном месте, скорее всего, даже не в офисе, а у кого-нибудь из знакомых — на случай, если будет неожиданная проверка из полиции.

Бригадира звали Егор Зулин, было ему сорок два года, и жил он в коттедже под Питером. Его «тойота» была припаркована перед входом.

— Автобус! — тихо объявил кто-то из наблюдателей.

У каждого участника операции в ухе был наушник рации, так что новость сразу стала общим достоянием.

— Приготовиться! — отдал приказ Дитруков.

Бойцы зашевелились, переходя к первому уровню готовности. Смирнов ощутил, как внутри что-то сжимается от предвкушения. Хотя операция наверняка будет краткой и скучной, одернул он себя. Он не так давно стал следователем, и ему иногда не хватало опыта оперативной работы. Правда, Смирнов часто «выходил на землю», расследуя дела, но это, как правило, были опросы-допросы, разъезды и разговоры. Здесь же намечался хоть какой-то экшен.

Автобус подъехал к входу и остановился метрах в пяти от бригадирской «тойоты». Водитель посигналил и открыл окно. Было видно, как он закуривает, готовясь к долгому ожиданию. Гастарбайтеры из второй смены выходить не торопились — ждали, пока выведут их предшественников.

— Пошли! — скомандовал Дитруков.

Смирнов с интересом пронаблюдал за тем, как бойцы двинулись вперед. Было заметно, что они много раз проделывали подобное — настолько четко и слаженно действовали. Следователь едва не ринулся вслед за ними, но взял себя в руки: вначале заходит отряд, а он уже потом, на готовенькое.

Водитель заметил приближающихся бойцов за несколько секунд до того, как перед ним замер человек с автоматом, недвусмысленно направленным в лобовое стекло. Движением ствола полицейский приказал ему поднять руки, что водитель незамедлительно проделал. В его левой руке дымилась только что зажженная сигарета. Остальные бойцы по двое входили в ворота. Как только последний скрылся из вида, Смирнов торопливо засунул бинокль в футляр на поясе и поспешил к месту действия.

Когда он вошел в ворота, то ничего особенного не увидел, зато услышал крики, доносившиеся из синего контейнера, служившего рабочим раздевалкой. Большая коробка из гофрированного железа была снабжена трубой и несколькими маленькими окошечками, располагавшимися под самым потолком. Смирнов направился к контейнеру.

Дверь была распахнута, и внутри виднелись фигуры полицейских и гастарбайтеров, большая часть которых лежала на полу, положив руки на затылок. Следователь поднял было ногу, чтобы переступить порог, как вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит. Он остановился и огляделся. Стройка выглядела пустой: груды кирпичей, тачки с остатками цемента, трепещущие на ветру куски полиэтилена, закрывающие доски, и почему-то несколько оконных проемов. Взгляд полицейского задержался на одном из них: нижний угол пленки был приподнят, и Смирнов мог поклясться, что видел мелькнувшие в дыре глаза. Первой мыслью было позвать кого-нибудь из бойцов, но, заглянув в контейнер, следователь не заметил ни одного человека, не занятого делом. Все были сосредоточены и действовали так отлаженно, что казалось просто немыслимым оторвать одну из этих фигур от дела. Смирнов отступил от контейнера и вытащил пистолет. Подумал и, на всякий случай послав патрон в ствол, снял оружие с предохранителя. Может, человек просто испугался и решил не высовываться, а может, у него серьезные основания прятаться, подумал следователь. А тогда где гарантия, что он там не с большой засел или обрезком трубы? Лучше перестраховаться.