Звезда флибустьера - Патриция Поттер

Шотландия, 1769

Джон Патрик Сазерленд прочно сидел на табурете в грязной таверне на окраине Глазго.

Что его сюда занесло? Вечная тяга к злачным местам самого низкого пошиба. За плечами был Филадельфийский колледж, заведение не хуже Гарварда, но, поди ж ты, не было ему компании милее, чем эти отбросы общества.

Джон Патрик искренне верил в торжество справедливости.

Двадцать четыре года назад после битвы при Каллодене отец его Йэн Сазерленд был приговорен к повешению вместе с другими шотландскими бунтовщиками. Каприз судьбы избавил его от виселицы и закинул в колонии. Он женился на американке, которая родила ему Джона Патрика, но на родину Йэн Сазерленд вернуться не мог.

Джон Патрик въедливо изучал право, мечтая вернуть отцу честное имя. Потерпев несколько раз неудачу в лондонском суде, он в конце концов нанял английского адвоката продолжать дело, а сам отправился в старые сазерлендовские владения в горной Шотландии. Ему полюбились здешние дикие, пустынные места, и он проникся еще большей решимостью вернуть прежние семейные владения. Господи, как же он ненавидит Георга Жирного. Этот тиран на английском троне растоптал права и шотландцев, и американских колонистов…

Он почуял опасность и обвел взглядом таверну, что-то его настораживало. Что-то или кто-то.

Однако вид у присутствующих был вполне безобидный. Все вдрызг пьяны, компания разношерстная, но, главным образом, матросы, заливающие слушателям о своих потрясающих приключениях, о Китае, Индии и пиратах. Они бы приняли Джона Патрика в свою компанию как родного. Тем более что у него был просто талант к подражанию и шотландский звучал в его устах как музыка.

Но сегодня он предпочитал слушать. Невероятные россказни делали его будущее невыносимо скучным. Он даже вздрогнул при мысли о душной юридической конторе, которая ждала его по возвращении домой.

Он поднял руку, и девушка-подавальщица кинула ему привычную улыбку. Взгляд ее обещал обычные радости кабака. У Джона Патрика, однако, было много других забот и никакой охоты любезничать. Да, ему хотелось бы остаться в Шотландии и потрепать нервы английский собакам, но деньги были на исходе, и он понимал: пора отчаливать в Филадельфию. Это, конечно, не значит, что он отказывается от борьбы. Так или иначе, но он доведет дело до конца.

Подавальщица принесла ему еще кружку пива.

— Нечасто джентльмены вроде вас сюда захаживают, — подмигнула она, ставя кружку на стол. — Как насчет того, чтобы прогуляться со мной наверх? — И задела пышным бюстом его плечо.

Джона Патрика обдало запахом сильно надушенного и давно не мытого тела. Ему вдруг очень захотелось уйти. Он и так уже слишком много выпил.

— Осуши-ка еще кружечку, миленок, — предложила девица весьма напористо, — это лучшее питье в нашем заведении, да и время еще не позднее.

Джон Патрик с сомнением поглядел на кружку. Вряд ли ее содержимое будет лучше, чем раньше. Он, правда, и не ожидал получить здесь ничего особенного.

— Давай-ка хлебни, — посмеиваясь, толкнула его в бок девица.

Чувство опасности не покидало его, напротив, оно становилось все отчетливее; казалось, что опасность совсем рядом, чуть ли не за этим столом. Ладно, он выпьет еще кружечку и отправится в свою вполне респектабельную гостиницу, а на рассвете отплывет в Америку. Все равно он не успеет выспаться, даже если не соблазнится сомнительными прелестями подавальщицы.

Джон Патрик отпил глоток и с удивлением заметил, что это не пиво, а кое-что покрепче. Он торопливо осушил кружку, но толком не распробовал и уже хотел спросить у девушки, что это она ему принесла, но девица исчезла. Пожав плечами, бросил несколько монет на стол и хотел было встать, но с удивлением почувствовал, что теряет равновесие, и ухватился за край стола. Неужели настолько перебрал? Комната закружилась перед глазами. В них двоилось, троилось. Джон Патрик вдруг понял: его чем-то опоила проклятая девка. Он протянул руку вперед, пытаясь удержаться на ногах. И все вокруг погрузилось во тьму.

Пенсильвания, апрель 1777

Они пришли ночью.

Аннетта Кэри проснулась от конского топота, пьяных выкриков и вспышек факелов. Выбежав в коридор, она увидела, как из своей комнаты в одной ночной рубашке выходит отец.

Внизу, у лестницы, стояла Бетси. Ее пышные формы облекал красный ночной халат, рыжие волосы растрепались.

— Господь всемогущий, — жалобно взывала она.

Отец сошел вниз, чтобы ее успокоить. Бетси была горничной его покойной жены и являлась таким же членом семьи, как Аннетта. Бетси вопила на весь дом, даже слуга Франклин, не заправив как следует рубашку в брюки и на ходу натягивая сюртук, тоже поспешил в холл.

В дверь постучали тяжелыми кулаками. Аннетта сошла вниз за отцом, тихо ступая в домашних шлепанцах. Сердце у нее оглушительно билось. Стук громко отдавался в ушах, казалось, будто она снова слышит барабанную дробь: тогда, примерно две недели назад, мятежники прошли маршем по улицам Филадельфии.

Снаружи раздавались мужские голоса:

— Предатель!

— Надо дом поджечь, выкурить его оттуда.

— Выходи, если не хочешь зажариться живьем!

Отец подошел к двери, но Аннетта схватила его за рукав.

— Папа, ну пожалуйста, не выходи.

Тот печально взглянул на дочь.

— Не можем же мы все время сидеть взаперти. Я хочу поговорить с ними. Они же меня знают.

— Но ты не сможешь урезонить толпу, — сказала она тихо. В голосе звучал страх, и она ненавидела себя за это.

— Дитя мое, они сожгут дом, если я не выйду, — ответил он ласково, — единственный шанс избежать этого — попробовать уговорить их.

Возражать было бесполезно. Может быть, отец прав? Несколько дней назад толпа уже подожгла дом сторонника короля. Роялиста заподозрили в том, что он продает продовольствие генералу Хоу. Все обитатели дома погибли.

Аннетта больше не удерживала отца. Побелевшие от страха Бетси и Франклин прислонились к стене и молча наблюдали за происходящим.

Отец сможет убедить пришедших, что он им не враг. В их графстве ее отца уважали и любили. Он посылал пищу голодным, пожертвовал немалую сумму квакерам на больницу и часто давал деньги в долг без всяких процентов.

В городе ходило много слухов о расправах с роялистами, но Аннетта не могла представить, что толпа нападет на их дом.

Отец открыл дверь, и Аннетта, собрав все свое мужество, встала рядом с ним, перед лицом ненависти, перед мрачными тенями зла с факелами в руках. Ужас охватил ее, когда она увидела, что пришедшие в масках. Они выжидали. Затем раздался выстрел, и она почти ощутила, как пуля пролетела мимо. Выстрел прозвучал оглушительно, но еще громче были крики: