Заклятая подруга - Арина Ларина

Мутное ноябрьское небо серой губкой нависло над городом. Ветер сшибал в полете редких голубей и рвал подол белого платья, которое с грацией деревенского абажура хлопало по ногам невысокую, худенькую невесту.

– А вот и наши молодые! – пророкотал усатый тамада. – Три-четыре: по-здра-вля-ем!

Гости старательно, но нестройно подхватили его призыв, с воодушевлением начав швырять в жениха с невестой рисом и конфетами.

– Ай! – взвизгнула морально не подготовленная к церемонии невеста.

– Блин! – рявкнул жених, получив в глаз то ли грильяжем в шоколаде, то ли здоровенным леденцом.

– Горько! – завопил поддатый свидетель и жадно припал к фужеру с шампанским.

– Горько! – вздохнула разочарованная свидетельница.

Она так надеялась, что со стороны жениха будет кто-нибудь приличный. Когда подруга выходит замуж, собственное одиночество ощущается острее, словно прореха на юбке, которую надо немедленно зашить. И вот нате вам – вместо подходящего кавалера нетрезвый плейбой с плебейскими замашками. Тьфу! Свидетельница покосилась на невесту, сплевывающую попавший в рот рис, и хихикнула.

– Лизка, не ржи! – шмыгнула носом новобрачная. – Сосредоточься. Тебе еще букет ловить.

– А тебе, Ритуся, каравай надкусывать, – подмигнула свидетельница. – Гляди, челюсть не потеряй в процессе.

– Ты не в курсе, что этот усатый вредитель еще приберег для торжественной части? – тревожно поинтересовалась невеста. – Я волнуюсь. У меня на его эксперименты уже сил не осталось.

– Да ну, – легкомысленно отмахнулась Лиза. – Чего теперь волноваться-то? Все уж. Жених не сбежал, и ладно.

– Дорогие Маргарита и Андрей! Жить богато вам вдвоем, жизнь одарит вас рублем! – возопил тамада и запустил в молодых горстью монет.

– Твою дивизию! – охнул жених, прикрывая невесту от града мелочи, радостно расшвыриваемой гостями.

– А я специально по пять рублей монеты копил, чтобы не копейки молодым бросать! – гордо надрывался дядя со стороны жениха, выпятив грудь и молодцевато тряся остатками челки.

Так начиналась семейная жизнь Риты Соловьевой.

– Рита, что ты топаешь как слон? – Андрей натянул одеяло на голову, уютно свернувшись калачиком. – Дай поспать!

– Ты и так целыми днями спишь, – раздраженно пробубнила она, роясь в шкафу. – Взял бы и проводил меня до работы хоть раз. Для разнообразия.

– В шесть утра? – Муж так изумился, что даже вылез из своего кокона и уставился на нее круглыми, опухшими со сна глазами.

– Да! – с вызовом бросила она. – Именно в шесть! Потому что сейчас я уйду зарабатывать на нас всех деньги, а ты будешь валяться весь день на диване! Я вообще не понимаю, почему ты постоянно болтаешься дома? Давно бы уже нашел какую-нибудь работу!

– Какую?

– За которую деньги платят! Хоть грузчиком!

– У тебя испортился характер, – со снисходительным сочувствием качнул лохматой башкой Андрей.

– Мне кажется, что у меня жизнь испортилась! – бросила Рита и, захлопнув шкаф, злобно стукнула по выключателю.

Когда она через минуту заглянула в комнату, чтобы взять сумочку, супруг уже сладко сопел.

Если бы не спавший в соседней комнате трехлетний сын, Рита, уходя, от всей души грохнула бы дверью.

На остановке было людно. Народ напряженно вытягивал шеи и зябко ежился, вглядываясь в туманную даль. Даль была даже не туманной, а мутной, под стать Ритиному настроению. Грязные листья бурыми кляксами застыли в подмороженных лужах.

Трамвайные рельсы терялись в сырой дали, уходя за горизонт. Горизонт не радовал. Никакого намека на трамвай там даже близко не было.

– Спят, паразиты, – злобно пропыхтела стоявшая рядом тетка в сиреневом берете. – А мы тут мерзни.

– Это все из-за буржуев, скупили все на корню, – моментально включился в дискуссию желчный, тощий мужик в шапочке «петушок».

Такие шапочки были в моде лет тридцать назад, когда значительная часть страны воодушевленно бегала на лыжах, поскольку иных развлечений в выходные дни не предполагалось. На лыжника мужик походил мало. Скорее он относился к другой части народонаселения, которая вместо лыж сидела в тепле и пила свеженастоянный самогон.

– У нас вон сокращения опять! Старейших сотрудников на улицу под зад пинком!

– А при чем тут трамваи? – презрительно усмехнулся молодой парень в бандане.

Первый морозец живописно залил его лопухообразные уши нежно-бордовым цветом. Но юноша, судя по всему, видел себя в зеркало в тот момент, когда его лопухи еще имели менее выраженный окрас, а потому был чрезвычайно высокого мнения о своей персоне. Он высокомерно оглядывал толпившийся на остановке люд и раздраженно раздувал ноздри. По его физиономии было ясно, что окружающих он считал неудачниками.

Контингент на остановке не менялся день изо дня, и в ожидании трамвая Рита развлекала себя фантазиями на тему вынужденных попутчиков.

Тетка в берете была как ель – зимой и летом одним цветом. Свой кислотный берет в катышках и серое дутое пальто снимала лишь летом, сменив на что-то столь же непримечательно блеклое. Лишь недолгое время в начале осени она вдруг стала кокетливо сдвигать беретик набок и даже подкрасила губы помадой морковного цвета. Все это выдавало некие позитивные изменения в личной жизни пассажирки, которые, впрочем, скоро исчезли – берет с октября она снова начала натягивать на уши, а помаду стерла.

Мужик в «петушке», ругавший буржуев, вероятно, в молодости посадил печень и испортил желчный пузырь, так как ругался ежедневно и неутомимо, точно радио, у которого сломался выключатель. Он клеймил правительство, современную культуру, происки мирового капитализма, погоду и манеру водителя возить народ. Любая реплика из толпы вдохновляла его на долгие речи, давая толчок фонтану дядькиного красноречия.

В юнце, который пыжился изо всех сил, изображая особу королевских кровей, по недоразумению забредшую в коровник, Рита сразу угадала студента-вечерника. Он, разумеется, видел себя через несколько лет с дипломом в кармане, на хорошей должности, спешащим на работу в приличном авто.

Мама всегда говорила, что Рита отлично разбирается в людях, и мечтала, что дочь станет как минимум психоаналитиком с богатой клиентурой. Светлая голова и хорошие оценки позволяли рассчитывать на престижный вуз. Удивительно, но Рита смогла поступить лишь в педагогический, после чего получила не самую лучшую работу и нашла не самого лучшего мужа.

То, что муж не самый лучший, мама повторяла еще в период сватовства. Сначала она возражала робко и вяло, потом, когда дело стало двигаться к свадьбе, Татьяна Юрьевна заволновалась и попыталась воспрепятствовать мезальянсу.