Тухачевский - Борис Соколов

В разные годы этого человека называли по-разному. То «Красным Наполеоном» или «советским Бонапартом», то «врагом народа», то «извергом из бухаринско-троцкистской банды», то видным полководцем, безвинно погибшим в эпоху культа личности Сталина, то «красным маршалом», достигшим самых выдающихся успехов в борьбе против Колчака и Деникина, то «кровавым маршалом», отличившимся лишь в войне против крестьян Тамбовщины и ничем не обогатившим военную науку. Его имя обросло толстым слоем легенд, домыслов, версий, романтических историй. Апологетика сменилась грозным приговором и многолетней «фигурой умолчания». Потом опять появились биографии в стиле жития невинно убиенного мученика, а в самые последние годы — публикации, в которых канонизированный было маршал снова превращается чуть ли не в дьявола в человеческом обличье. Кто же этот многоликий Янус, что в его жизнеописаниях правда, а что — ложь?

Свояченица Тухачевского, двоюродная сестра его второй жены и супруга близкого друга Михаила Николаевича, расстрелянного вместе с ним, после Второй мировой войны смогла эмигрировать на Запад. Там, укрывшись под именем Лидии Норд (дальше мы узнаем, кто именно стоял за этим псевдонимом), она в 1957 году опубликовала в парижском журнале «Возрождение» биографию «красного маршала», где попыталась ответить на вопрос, почему этот незаурядный человек породил так много споров и мифов. Вот что она писала:

«Пожалуй, ни о ком не сплеталось столько „легенд“, как о нем. Туманные, часто противоречивые — они распространялись с двух сторон. В среду офицеров гвардии Тухачевский вошел только за несколько месяцев до Первой мировой войны: фактически в царской армии его знали очень немногие — офицеры лейб-гвардии Семеновского полка, начальство и преподаватели Московского Александровского военного училища, да его товарищи по училищу и корпусу. Но в те времена вряд ли кто особенно интересовался внутренним миром юнкера, а после — молодого поручика. О Тухачевском заговорили тогда, когда он выдвинулся во время гражданской войны как выдающийся красный командарм. Старая военная среда считала его ренегатом и выскочкой. Большинство, обсуждая его личные качества, говорили со слов других и редко беспристрастно… Так складывались породившие плохую славу легенды…

В Красной армии он, несмотря на все заслуги перед революцией, оставался „бывшим гвардейским офицером“ — человеком чужой среды. Люди, расположенные к нему, старались прибавить к его биографии и личным качествам побольше такого, что могло приблизить его к „пролетарскому обществу“… Другие выискивали в молодом красном генерале „гвардейские замашки“, и все те недостатки, которыми, по их мнению, обладали все люди с „голубой кровью“, и если не находили их, то выдумывали. Так рождались легенды другого сорта».

Словом, чужой среди своих, но и не свой среди чужих… В лагере белой эмиграции Тухачевского считали беспринципным карьеристом, готовым проливать чью угодно кровь ради достижения очередной ступеньки военной иерархии. В СССР, напротив, складывался культ самого молодого командующего армией и фронтом в Гражданской войне, заслужившего лавры победителя Колчака и Деникина. Но подспудно у многих коллег, а особенно у партийных вождей всегда присутствовала аналогия между молодым офицером, ставшим большевиком через несколько месяцев после революции, и поручиком-корсиканцем, начинавшим как якобинец, а в конечном счете ставшим могильщиком Великой французской революции…

Постараемся же понять, где истина, где красивая легенда, рожденная любовью, а где злобный навет — следствие зависти соперников или ненависти побежденных. Наша задача трудна. Документов о жизни Тухачевского до сих пор опубликовано очень мало. Большинство близких ему людей не уцелели в лавине репрессий, последовавшей за делом о «военно-фашистском заговоре». Почти ничего не известно о трех женах маршала, о его личной жизни. В Советском Союзе в 60-е годы, когда в связи с реабилитацией о Тухачевском заговорили вновь, после четвертьвекового молчания, вспоминать о женах великих людей (если жен было больше, чем одна), а тем более о любовницах, считалось дурным тоном. Поэтому мемуары чаще всего выходили пресными, а их герой больше напоминал икону, чем живого человека. На исходе же 80-х и в 90-е годы Тухачевского стали рисовать преимущественно черным, припомнив ему не только Варшаву, но и Кронштадт с Тамбовом. Некоторые историки и публицисты вообще отказали ему в каких-либо полководческих способностях и выдвинули тезис, что расстрел Тухачевского и его товарищей, независимо от справедливости предъявленных обвинений, по сути, явился благом для Красной армии, поскольку расчистил путь к высшим должностям Жукову, Рокоссовскому, Коневу, Василевскому и другим генералам и маршалам — победителям в Великой Отечественной войне.

Я же постараюсь, дорогой читатель, показать Тухачевского во всей сложности и противоречивости его необыкновенной натуры. Мой герой не был бездушной машиной, но и излишней рефлексией не страдал. Знал крупные победы и не менее крупные поражения. Храбро держал себя под неприятельскими пулями, но смалодушничал перед лицом скорого и неправого суда. Стяжал славу выдающегося полководца и не менее выдающегося карателя. Не верил и верил в Бога, как верил и не верил в большевизм и мировую пролетарскую революцию. Любил общество музыкантов, артистов, композиторов, сам делал скрипки и играл на них, и одновременно с увлечением разрабатывал планы газовых атак против восставших от голода и безысходности тамбовских крестьян. Полюбишь ли ты, читатель, Тухачевского, или проклянешь его, когда закроешь эту книгу? Не знаю. Надеюсь лишь, что ты сможешь больше узнать об одном из самых ярких персонажей трагической истории России XX века.

В заключение этого несколько затянувшегося предисловия хочу принести свою искреннюю благодарность П. А. Аптекарю и А. В. Мартынову за предоставленные материалы и ценные советы в процессе работы над книгой.

Михаил Тухачевский родился 4/16 февраля 1893 года в помещичьем имении Александровское Дорогобужского уезда Смоленской губернии — 200 десятин заложенной-перезаложенной, не слишком плодородной земли. Тухачевские были сильно обедневшими дворянами, с трудом сводившими концы с концами. Мать Тухачевского, Мавра Петровна Милохова (другой вариант написания фамилии — Милехова), сама была из крестьян села Княжино. Отец ее от бедности вынужден был отдать одну из пяти дочерей в услужение помещице-вдове Софье Валентиновне Тухачевской. В Мавру влюбился сын вдовы, Николай Николаевич, к тому времени — единственный оставшийся в живых мужчина в древнем роду. От брака дворянина и крестьянки родился будущий маршал. Михаил был третьим ребенком в семье. Ранее, в 1890 году, появился на свет его старший брат Николай, а в 1892 году — старшая сестра Надежда. Позднее, в 1895 году родился младший из братьев, Александр, а позднее — младшие сестры Мария, Софья, Елизавета, Ольга и младший брат Игорь.

Происхождение рода Тухачевских окутано легендами в не меньшей степени, чем его трагический конец. В Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона о Тухачевских говорится следующее: «Дворянский род, происходящий, по сказаниям старинных родословцев, от выехавшего в Чернигов из цесарской земли при вел. кн. Мстиславе Владимировиче графа Индриса, в крещении Константина. Его потомки в XV в. переселились из Чернигова в Москву и приняли фамилию Тухачевские. В XVI и XVII в. Тухачевские служили по Брянску, а во второй половине XVII в. были стольниками, стряпчими и т. п. Николай Сергеевич (1764–1832) был тульским губернатором, его сын Николай Николаевич — наказным атаманом донского казачьего войска (1846). Род Тухачевских внесен в VI часть родословной книги Московской губернии».