Очаг страха - Марина Серова

Если бы кто-то его увидел, то не скоро бы оправился. Да и сам он не был готов к этому. Вероятность того, что его могут заметить, была сведена к минимуму: он долго выбирал день недели, время суток. В общем, тщательно готовился. И — боялся.

Когда он нашел то, что искал, то забыл, как дышать. Отступил на несколько шагов, достал из кармана пачку сигарет, но тут же, дернувшись, спрятал обратно. Нельзя оставлять никаких следов, а окурок ни осенний дождь не растворит, ни земля не съест. Приказал сам себе: прекрати трястись немедленно. Ты сюда пришел? Пришел. Цель достигнута? Почти. Ну, так будь мужиком, закончи дело.

— Так. Пошел и сделал, — сквозь зубы произнес он.

Память так некстати вдруг подбросила ему счастливую картинку, на которой он вместе с сыном и внуком в гараже, рядом с машиной. Пацаны еще мелкие, расползаются в разные стороны. Но если сын в свои четыре года чувствует себя среди этих железок более-менее уверенно, то внук, видно, всю свою смелость оставил дома, в городе. Минута — и Олег уже на водительском месте, «рулит», «жужжит», изображая мотор. И болтает ногами, сползая вперед, вот-вот заденет педали.

— Олег, аккуратнее.

— Я аккуратно!

— Вижу. Вылезай.

— Ну, па-ап.

— Пусти-ка за руль Сережу.

Он старался не обидеть никого из них. Порой казалось, что любит их одинаково сильно. Как же так вышло, что теперь он здесь и каждого звука боится?

Как же так вышло, родные мои?

В жизни нельзя зарекаться от трех вещей: от сумы, от тюрьмы и от внезапного телефонного звонка подполковника полиции Владимира Сергеевича Кирьянова, моего друга. Чаще, конечно, дергаю его я, но и он иногда вспоминает о том, что надо выйти на связь. И если он услышит мое «Алло?», то я должна быть готова к подробному изложению его мыслей.

Сегодня он решил поделиться наболевшим и начал совсем уж издалека. С самого начала.

…

— Слушаю.

— Здравствуйте, Владимир Сергеевич.

— Здравствуйте. Слушаю.

— Вы сейчас заняты? Я тогда перезвоню, когда скажете. Это Юля.

— Слушаю!

— Вы не помните меня, наверное. Я секретарем работала три года назад…

— Юлька!

Выдав троекратное суровое «Слушаю!», Кирьянов вспомнил-таки Юлю, но не сразу — секретари в его отделе сменяли друг друга не так часто, эта должность считалась проходной, потому что, как правило, ее занимали будущие юристы на время учебы. Кому-то после окончания вуза это даже засчитывалось в трудовой стаж, но таких было не так много. Юля как раз была из числа тех, кто не рвался получить погоны. Поработала, защитила диплом и уволилась. Ушла спокойно, работала прилежно, ничем особенно не выделялась, вот он и не вспомнил ее сразу.

— Помню, помню, Юленька. Ты где сейчас?

— В нотариальной конторе, Владимир Сергеевич.

— Как твои дела?

Вежливость и участие — прежде всего. С Юлькой у него были хорошие отношения. Она, пока работала, со многими тут сдружилась.

— У меня-то все неплохо. Но я не о себе хочу поговорить. Мне посоветоваться надо.

— Слушаю.

Прижимая телефон плечом к уху, Кирьянов вышел из-за стола и направился к углу кабинета, где на тумбочке он устроил себе мини-кухню. Работать приходилось много, и обедал он прямо на рабочем месте. Кирьянов опустил рычажок старенького электрического чайника, который тут же натужно защелкал, нагреваясь. Голос у Юли был не очень громким, и Кирьянов предусмотрительно отошел к окну.

— …Понимаете, Владимир Сергеевич, я, конечно, могу что-то посоветовать, но многого не знаю. Там все очень мутно, а она неохотно идет на контакт.

— То есть тебе не кажется?

— Не кажется. У нас хорошие отношения, знаете, такие… теплые. Были.

Кирьянов с тревогой оглянулся на чайник. Тот, судя по издаваемым звукам, готов был с ревом пробить потолок.

— Теплые отношения, говоришь, были, — задумчиво пробормотал он. — Юль, а ты с Татьяной давно общалась? Помнишь ее? — И, подумав, добавил: — Иванову.

— Помню, — ответила Юля. — А при чем тут она?

— Сдается мне, что она-то как раз тебе и нужна. Телефон дать? Или у тебя есть?

И, только закончив разговор, подполковник вспомнил, что забыл налить в чайник воду.

— Ну, что же, — ответила я ему, выслушав все подробности. — Тогда кладу трубку, иначе Юлька мне не дозвонится.

…

Вот вроде бы все понимаю, а привыкнуть не могу. Если ты частный детектив, то заруби на своем носу ищейки, что старые знакомые будут от тебя чего-то хотеть. И речь далеко не всегда будет идти о желании просто тебя увидеть или с чем-то поздравить. Даже если вы общались в последний раз в Средние века, то, скорее всего, в наше время тебя найдут, чтобы попросить о помощи.

Юльку я прекрасно помнила. Подругами на всю жизнь мы стать не успели — она сменила наше общее место работы на то, что поближе к дому. Зарплата там была выше, а вот служба, напротив, была менее динамичной, что ли, и этот факт спокойную и мягкую по характеру Юльку вполне устраивал. Ну да, было дело, созванивались, пару раз случайно встречались на улице, но после общение сошло на нет. На совершенно спокойной ноте, к слову. Без каких-либо взаимных претензий. Так бывает.

Юлька перезвонила очень скоро, и мы почти сразу перешли к делу.

— Брат и сестра, Тань. Маша и Сергей. Она в выпускном классе, а он работает. Каждый день сталкивались, а тут вижу, что его нет день, другой, третий. Пришла к ней. Понимаешь, там не все спокойно в семье. Родители один за другим умерли, ну, представь только.

— Кошмар, — вырвалось у меня. — Давно?

— Год назад.

— Как же так вышло?

— У отца онкология, а у мамы через полгода инсульт. Оба, прикинь, врачами были.

— И обычными смертными. Я так понимаю, что после смерти родителей ты озаботилась судьбой детей?

— Не совсем озаботилась, но мне не все равно. Вот я и слежу за ситуацией. Знаешь, когда человек постоянно перед глазами, то нет вопросов. Но теперь он пропал. Маша, сестра его, сказала, что уехал три дня назад, ничего не объяснил. Спрашиваю: звонил ли? Она отвечает: звонил. А что сказал? Она лицо кирпичом сделала и говорит, мол, все в порядке. Я чую, что недоговаривает. Тогда я ей прямо в лоб: он что, пропал? Тогда надо же в полицию идти!

— А она?

— Сказала, что обязательно пойдет. Подождет немного и сходит. Я даже предложила ей компанию составить, но она наотрез отказалась. Мало ли, говорит, какие там у брата могут быть дела. Где это «там», спрашиваю. Она говорит, что не знает, куда он уехал. Какой-то ломаный ребус получается.