Свидания на озере грёз - Анна Бахтиярова

— Вова, не надо… Пожалуйста… — выдохнула Лиза из последних сил.

Но мольба сильнее разозлила мучителя. Последовал еще один удар по лицу, а потом пинок в бок. Лизу схватили за волосы и поволокли к лестнице, ведущей на первый этаж.

— Стерва! Только и умеешь, что юбки задирать! Никакого уважения к мужу!

— Вова… я…

— Закрой рот!

Вова рывком поставил Лизу на ноги и впечатал в стену. Зверем глянул в испуганные глаза и ухмыльнулся. Она горько всхлипнула. Когда муж в таком состоянии, ничего не докажешь. Лучше молчать и терпеть. Быстрее остынет. Однако сейчас Лиза отвечала не только за собственную жизнь.

— Вова, клянусь, я тебе не изм…

Фраза закончилась громким Лизиным криком. Рассвирепевший муж столкнул ее с лестницы. Двенадцать ступеней. Она точно знала количество, ибо сама изо дня в день мыла пол во всем доме. Вова не хотел держать домработницу. Не хотел впускать в семейное "гнездышко" посторонних. Сегодня Лиза прочувствовала каждую ступеньку, пока летела вниз, отчаянно пытаясь прикрыть руками живот.

— Подумай о своем поведении, шлюха, — прорычал Вова на ухо жене, пока она лежала, скрючившись, на белоснежном ковре с высоким ворсом, доставлявшем ей уйму хлопот.

Хлопнула входная дверь. Мучитель ушел, не потрудившись выяснить, насколько сильно пострадала Лиза. Сама виновата. Всегда беспрекословно сносила его ярость, никогда и никому не жаловалась. Поднималась, замазывала синяки гримом и жила дальше, как ни в чем ни бывало. Но нынче так не выйдет. Адская боль разливалась по телу, пульсировала, не стихая ни на секунду.

— Помогите, — прошептала Лиза, не понимая, к кому обращается. Дом пуст.

Сжав зубы, она поползла к столику на котором стоял городской телефон. В глазах темнело, но Лиза сумела вцепиться в шнур и стянуть вниз трубку. Две кнопки она нажала фактически наугад.

— Станция скорой помощи, — раздалось на другом конце.

— Спасите…

— Что у вас случилось? — спросила девушка механическим голосом, готовясь вбивать данные в компьютер.

— Спасите… моего… ребенка… — прохрипела Лиза.

А в душе понимала, что умирающей внутри нее жизни не способно помочь даже чудо…

***

"Мама…"

Девочка лет шести тянула к ней ручонки. Светловолосая, как Вова, но черты лица ее — Лизины: прямой носик, тонкие губы, ясные синие глаза. Она готовилась расплакаться, горько-горько, как плачут не дети, а взрослые, которых постигла беда. Но Лиза ничего — абсолютно ничего! — не могла сделать, чтобы помочь дочери…

— Сашенька, — прошептала она плохо слушающими губами.

Горло саднило после трубки, через которую она дышала во время операции, голову будто набили ватой. Или соломой, как у чучела Страшилы из детской книжки. Действие наркоза давало о себе знать. Тело, будто чужое. Как и мысли, натыкающиеся одна на другую. Судя по сумеркам за окном, прошло несколько часов, как ее перевезли в полубессознательном состоянии из реанимации в палату. Лиза плохо понимала, кто находится рядом, и что ждет ее дальше, но одно знала точно: Сашеньки больше нет. И эта мысль убивала…

— Сашенька…

— Кто такой Сашенька? Хахаль, с которым ты Вову обманула?

Хриплый женский голос разорвал туман в голове, и память нарисовала моложавое лицо свекрови с подведенными бровями и ярко накрашенными губами.

— Ядвига Семеновна…

— Она самая. Дежурить приехала. Ох, и наворотила ты дел, Лизка.

— Я не…

Слезы градом побежали по лицу. Свекровь воспитала чудовище, но для нее Вова был и навсегда останется святым. Он никогда ни в чем не виноват. Это дура жена его провоцирует и доводит гадкими выходками.

— Да не реви ты. И не дергайся. Швы разойдутся. У тебя еще катетер в вене.

Пальцы с отполированными ногтями, покрытыми розовым лаком, как у подростка, коснулись Лизиных волос. Потянули длинную прядку, словно играючи. Плакать сразу расхотелось. Даже боль, как ни странно, притупилась. Осталась лишь горечь. Но и та больше напоминала послевкусие от травяного чая, что обожала заваривать свекровь.

— Завтра, если доктор разрешит, к тебе из полиции зайдут. Поговорить хотят. Ты им скажешь правду, — прядка волос в ловких пальцах завивалась и снова распускалась.

— Скажешь, что грабитель ворвался. Думал, дома никого нет. А тут ты подвернулась. Вот он и набросился. Хорошо, Лиза? Не подведешь?

Губы задрожали.

— Не подведу, Ядвига Семеновна. Обещаю…

— Вот и славно. Умеешь быть хорошей, когда постараешься. А уж как полицейские отстанут, Вове разрешат приехать. Он испереживался весь, как тут его сладкая девочка.

Лизу пробрал озноб. Она не хотела видеть Вову. Никогда! От одной мысли, что по его вине не стало Сашеньки, хотелось… нет, не убить мужа, а умереть самой. Однако Лиза не могла — просто не могла! — поведать об этом. Ни свекрови, ни кому- то другому. Она сама не понимала причину. Ее будто привязали к мужу крепко- накрепко. Ни уйти, ни слова поперек сказать…

Будто в болоте, что затягивает все глубже и глубже…

— Не спим? — в палату вошла медсестра — женщина в годах с волосами цвета льна, заколотыми на затылке. — Вот и славно. Думала, будить придется. Уколы надо сделать: антибиотик и кровоостанавливающий. Завтра перевязка. Доктор посмотрит, как там швы.

Лиза, с детства боявшаяся уколов, сегодня не пикнула. Что такое иглы, когда болит все тело, а еще сильнее — душа? Впрочем, причина покорности была в другом. Почудилось, что от медсестры исходит свечение, как от ангелов в кино. Чудно? Ну и пусть.

А дальше стало еще "чудесатее".

— Топай отсюда, ведьма. Нечего на девочку заговоры плести. Не в твоей она больше власти.

Свекровь зашипела и пулей выскочила за дверь, оставив запах терпких цветочных духов. А медсестра склонилась к самому Лизиному уху.

— Завтра полицейским правду расскажи. Как есть. Пусть муж-мерзавец ответит. А ведьму не бойся. Она теперь сама боится. Кстати, меня Ариной звать…

Лиза ни капельки не удивилась наставлению. Глаза слипались.

"Привидится же…" — подумала она, прежде чем провалиться в сон выздоравливающего…

***

Утром свекрови рядом не обнаружилось. Выветрился и запах духов.

Физически Лиза чувствовала себя значительно лучше. Мысли прояснились. Но душевная боль усилилась. Осознание обрушившейся катастрофы накрывало с головой, и чтобы не расплакаться Лиза кусала и без того опухшие после Вовиных ударов губы. Она бесцельно смотрела в потолок, отказывалась от еды, хотя доктор велел хорошо питаться, чтобы поскорее поправиться.