Как мне досталась сушеная голова - Роберт Лоуренс Стайн

Вы когда-нибудь играли в «Короля джунглей»? Это компьютерная игра. Очень клевая. Главное — не утонуть в зыбучих песках и не попасть в смертельные объятия Живых Лиан. Надо как на тарзанке перелетать с лианы на лиану и не давать им обвиться вокруг тела. При этом успевать подхватывать сушеные головы, спрятанные под деревьями и кустами. Набрал десяток голов — и у тебя одна дополнительная жизнь. А в этой игре нужна уйма дополнительных жизней. Эта игра не для новичков.

Эрик и Джоэл — мои друзья — играют в «Короля джунглей» со мной. Нам всем по двенадцать лет. Моей сестренке Джессике — восемь. Она вечно болтается рядом, но мы не позволяем ей играть, потому что она сразу же тонет в зыбучих песках. Ей нравится это «чвак, чвак, чвак», которое раздается всякий раз, как тебя засасывает с головой. Джессика ни черта не сечет.

— Марк, может, сыграем во что-нибудь другое? — спрашивает меня Джоэл.

Я-то знаю, что ему не нравится. Он попал на рога носорогу. Куда как противно!

Мы все трое — Джоэл, Эрик и я — застряли в моей комнате у компьютера, как только кончились уроки в школе. Джессика сидела у окна и читала. Из окна лился поток солнечного света, отчего ее рыжие волосы будто искрились.

— Ка-ли-а! — завопил я, подхватив уже восьмую сушеную голову.

Ка-ли-а! — это мой клич джунглей. Откуда он, толком не знаю. Как-то возник у меня в башке. Наверное, я выдумал его.

Я чуть не влип носом в экран монитора. Пришлось резко нагнуться, чтобы уклониться от дротиков, полетевших в меня из зарослей папоротника.

— Ка-ли-а! — Я вновь издал воинственный клич, схватив очередную сушеную голову.

— Ну давай, Марк! — канючил Эрик. — У тебя что, нет какой-нибудь другой игры?

— Правда, Марк, — поддержал его Джоэл, — разве у тебя нет каких-нибудь спортивных игр? Скажем, «Безумного баскетбольного матча»? Это же классная игра!

— А «Футбол мутантов»? — пристает Эрик.

— Мне нравится эта игра, — отмахиваюсь от них я, не отрывая глаз от экрана.

Почему я так люблю «Короля джунглей»? Наверное, потому, что люблю перелетать с лианы на лиану высоко в небе. Вообще-то я, как это говорится, жиртрест. Я маленький и толстый. Прямо под стать этим красным носорогам. Потому-то мне, видать, и нравится больше всего на свете чувствовать себя ловким и легко взлетать над землей, словно типа.

Но это еще и особая игра. В ней есть что-то жутковатое.

Кроме того, Джоэл и Эрик не любят ее, потому что я всегда выигрываю. Сегодня во время первой игры крокодил наполовину проглотил Джоэла. Оттого он и в дурном настроении.

— А знаете, какую игру купил мне папа? — спрашивает Джоэл. — «Боевой пасьянс».

Я ближе склонился к экрану. Надо было проскочить самые глубокие зыбучие пески. Одно неверное движение, и меня поглотят бездонные песчаные хляби.

— А что это за игра? — спрашивает Эрик Джоэла.

— Это карточная игра, — объясняет Джоэл. — Ты же знаешь, что такое пасьянс. Только здесь карты бьются друг с другом.

— Во здорово! — восхитился Эрик.

— Послушайте, ребята, — обрываю я их. — У меня тут сейчас крутняк. Помолчите минутку, ладно? Мне надо сосредоточиться. Я над самой страшной зыбучей ямой.

— Но нам надоело играть в это, — тянет свое Эрик.

Я схватил лиану. Оттолкнулся что было сил и перехватил другую. И тут кто-то ударил меня по плечу.

— Ооуу!

Я боковым зрением увидел что-то рыжее и понял, что это Джессика. Она снова хлопает меня и хихикает. Я вижу на экране, как лечу вниз. Меня поглощает бездонный зыбун.

Чвак, чвак, чвак. Меня не стало.

Я круто повернулся:

— Джессика!..

— Моя очередь! — ухмыляется она.

— Придется все начинать сначала! — заявляю я.

— Нет уж, дудки! — протестует Эрик. — Кто куда, а я домой.

— Я тоже, — подхватывает Джоэл, надвигая на лоб свою бейсболку.

— Ну еще одну игру, — упрашиваю я.

— Да хватит, Марк, — говорит Джоэл, показывая на окно, откуда льются потоки солнечного света. — Идем на улицу.

— Конечно, — поддерживает его Эрик. — Смотри, какой денек. Пойдем покидаем кольца или чего-нибудь придумаем. А то покатаемся на скейтбордах.

— Ну еще одну игру, — тяну я. — Еще разок и пойдем.

Я смотрел, как они направились к двери. Я правда не хотел выходить из джунглей; я и сам толком не знаю, что я нашел в этой игре. Но я играю в эту игру уже и не помню сколько. Джунгли действительно моя страсть. Я смотрю все фильмы о джунглях по телику. Когда я был маленьким, то вечно представлял себя Тарзаном, королем джунглей. Джессика тоже всегда хотела играть со мной. Она у меня была Читой, моей говорящей обезьянкой. У нее это здорово выходило. Но когда ей стукнуло шесть или семь, она наотрез отказалась быть мартышкой. Вместо этого она стала подлинной чумой.

— Я поиграю с тобой в «Короля джунглей», — предложила она, когда мои дружки ушли.

— Петушки, — закачал я головой. — Тебя хлебом не корми, дай утонуть в зыбучих песках.

— Да нет, — отвечает она. — Я буду играть как следует. — На сей раз постараюсь выиграть. Не веришь?

Куда деваться? Я уж было согласился принять ее, как раздался звонок в дверь.

— Мама дома? — спросил я, прислушиваясь, не раздадутся ли ее шаги.

— Она, кажется, на заднем дворе, — ответила Джессика.

Я побежал вниз открывать. Может, Эрик с Джоэлом передумали, надеялся я. Может, чего доброго, решили сыграть еще одну партию и «Короля джунглей».

Я открыл входную дверь.

И нос к носу столкнулся с самым невероятным приключением в моей жизни.

Передо мной стояла голова.

Человеческая голова. Вся в морщинах и складках кожи. Размером с теннисный мячик. Бледные иссохшие губы растянуты в оскале. Шея стянута туго-претуго черным шнуром. Немигающие черные глаза пристально смотрели на меня.

Сушеная голова. Всамделишная сушеная голова.

Я был в таком потрясении, настолько ошеломлен при виде головы у собственной двери, что не сразу заметил женщину, которая держала ее. Это была высокая женщина возраста моей мамы, ну, может, немножко постарше. У нее были короткие черные волосы с проседью. На ней был длинный плащ, застегнутый на все пуговицы, хотя день стоял теплый и солнечный.

Она улыбнулась мне. Глаз ее я не видел. Их скрывали черные очки в черной оправе. Голову она держала за волосы — прядь черных толстых волос. В другой руке у нее была небольшая холщовая сумка.