Свет в конце Бродвея - Дарья Калинина

© Калинина Д.А., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Жизнь за городом всегда отличается некоторой неспешностью и плавностью. Все, что происходит здесь вокруг вас, происходит в каком-то замедленном ритме. И в отличие от городской жизни эта неторопливость никого не раздражает. Все словно бы понимают, только так и надо тут жить. Условия за городом другие, и сама жизнь тоже другая. Да и само время течет по-иному. Вроде бы никуда особо не спешишь, но при этом всегда и всюду успеваешь.

И вот что интересно: чем дальше находится этот самый «загород» от крупного мегаполиса, тем сильней замедляется время в нем.

Именно об этом думала Инга, высунув голову в окно и наслаждаясь окружающим ее видом. Поместье Дубочки, где она находилась в гостях у своей подруги Алены и ее мужа, располагалось в таком захолустье, что иначе как медвежьим углом его и назвать было нельзя. Кстати говоря, по утверждению местных жителей, медведи в округе и впрямь водились. Да и сам Василий Петрович – супруг Алены – неоднократно приглашал на медвежью охоту своих приятелей, и всегда они возвращались из леса с добычей.

Но сейчас было лето, никаких медведей не наблюдалось. Во всяком случае, поблизости от усадьбы точно. А был лишь чудный вид на тщательно ухоженную лужайку перед домом, фонтан в виде пары пионеров – мальчика с горном и девочки в трогательном платьице и косынке. Это был привет из советского прошлого, ностальгия по которому и заставила Василия Петровича спасти эту скульптуру от уничтожения, выкупив в каком-то парке культуры и превратив ее затем в форму для декоративного элемента фонтана.

И наблюдая великолепный заход солнца, который успел окрасить алым цветом весь горизонт, Инга невольно восхитилась тишиной и покоем, окружающими ее. Она приехала сегодня после полудня. Ее уже ждал накрытый стол, который буквально ломился от обилия домашних вкусностей. После трапезы Инга внезапно почувствовала тяжесть в веках.

– Пойди полежи, – предложила ей заботливая Алена. – Похоже, тебе это просто необходимо.

Инга хотела всего лишь немного вздремнуть, но она проспала весь остаток дня до самого вечера.

Облака на фоне алого заката казались ей совсем серебряными, а там, где на них падали лучи заходящего солнца, они становились цвета свежей лососины.

– Никогда не видела такого яркого заката.

Инга вздрогнула и обернулась. Так и есть, в дверях комнаты стояла драгоценная Аленка, самая верная и преданная ее подруга.

– Как спалось с дороги? – поинтересовалась Алена, подходя ближе и становясь рядом с Ингой, и, не дожидаясь ее ответа, добавила: – Красиво, верно?

– Да, очень красиво! – искренне отозвалась Инга. – Ничто не сравнится с красотой нашей российской природы.

– Вот и я никогда не устаю любоваться закатами. Они здесь совершенно особенные.

Какое-то время женщины молча смотрели на закат. А потом Алена сказала:

– Вообще-то я пришла, чтобы пригласить тебя к ужину.

– Опять будем есть? Знаешь, я как-то еще не успела проголодаться.

– Это тебе только так кажется, – успокоила ее Алена. – На свежем воздухе как все быстро засыпает, так быстро и просыпается, и аппетит в том числе.

И так как Инга все еще мешкала, Алена поторопила ее:

– Пойдем, а то Василий Петрович весь там в жутком нетерпении.

В голосе Алены сквозила нервозность. Она быстро прошла к дверям, поняла, что Инга сомневается, снова вернулась к ней и повторила:

– Пойдем, а то Вася не разрешает нам без тебя начинать ужинать, но в то же время боится, как бы не остыла его замечательная рыба.

– А кому это «нам»?

– Разве я тебе не сказала? К нам приехали гости. Очаровательная супружеская пара, им обоим уже хорошо за семьдесят, но их бодрости можно только позавидовать. Да, и с ними их дети.

– Дети?

– Пошли, сама все увидишь, – нетерпеливо произнесла Алена.

Она снова двинулась к дверям, говоря на ходу:

– А то пока мы тут с тобой прохлаждаемся, бедный Василий Петрович там весь на нервах.

Похоже, на нервах тут кто-то другой. Еще днем Инге показалось, что Алена сама не своя. Пока Инга насыщалась после долгой дороги, подруга поминутно вскакивала из-за стола вроде бы на кухню с указаниями, но так и не добиралась, возвращалась, садилась и снова вскакивала.

Но сейчас было явно неподходящее время для выяснения правды. И Инга всего лишь сказала:

– Ты иди, успокой его. Скажи, я сейчас приду.

Алена убежала. Инга поспешно привела себя в порядок и тоже спустилась вниз. Но, к ее удивлению, она не увидела в столовой ни накрытого стола, ни каких-либо иных приготовлений к ужину. Не говоря уже о том, что и самих хозяев не было видно.

– Вы проходите в сад, пожалуйста, – раздался бойкий девичий голосок. – Они вас там ждут.

Инга взглянула в ту сторону, но никого не разглядела. Тем не менее, пожав плечами, она последовала в указанном ей направлении и вскоре увидела большую компанию, собравшуюся в беседке. Оттуда тянуло ароматным дымком, запахом копченостей и раздавались веселые голоса. Инга поняла: Василий Петрович все же осуществил свою давнишнюю мечту – построил беседку для барбекю.

Впрочем, когда она подошла ближе, то поняла, что сегодня им предстоит наслаждаться не барбекю, а копченой рыбой. В центре стола уже было водружено несколько тарелок, на каждой из которых лежал свой вид рыбы.

Василий Петрович первым заметил подругу своей жены, бредущую к ним через лужайку. Он тут же вскочил на ноги и радостно воскликнул:

– Инга! Ну наконец-то! Дай мне тебя расцеловать скорее!

Инга с удовольствием обняла Василия Петровича, которого искренне любила и которым так же искренне восхищалась. Когда она приехала, его не было дома. И только сейчас старые друзья смогли как следует поприветствовать друг друга.

Василий Петрович был человеком простым, душевным и очень открытым. И еще он был справедлив. Даже если ему приходилось порой в жизни поступать жестко, все равно никто бы не мог назвать его поступок нечестным.

– Садись за стол, пигалица, – велел Василий Петрович покрасневшей от смущения и удовольствия Инге.

Никто не называл ее пигалицей вот уже лет тридцать с гаком. Ровно с тех пор, когда какой-то верзила-старшеклассник обозвал школьницу с двумя огромными белыми бантами и букетом гладиолусов, который был так велик, что первоклашка Инга с трудом держала его в своих руках. Тогда это обидное словечко чуть не испортило Инге все ее самое первое в жизни первое сентября. Она прорыдала всю торжественную линейку и немного успокоилась лишь после того, как ее за руку отвела в школу другая старшеклассница, показавшаяся тогда Инге совсем взрослой девушкой.