Леннар. Чужой монастырь - Антон Краснов

1

Корабль, транспортный шлюз № 21.

— Да, — спокойно сказал Абу-Керим, сталкивая с себя труп, рухнувший на него в буквальном смысле с небес, — я знал, что с этими неверными пришельцами все будет не проще, чем с нами. Мои люди захватили в Москве Координационный центр этого проекта? На все воля Аллаха. И эти тоже действуют по его воле, хотя, наверное, думают, что им указывают какие-нибудь свои, местные боги. Вон какие экстатические рожи!

Слова эти, произнесенные на чистом русском языке, остались без ответа. Если не считать таковым дикий вопль, неожиданно вырвавшийся из уст типа, которого сам Абу-Керим вообще-то считал мертвым и только что столкнул с себя на землю. Впрочем, в роли земли выступало тусклое, серое покрытие, шершавое, холодное, заметно подрагивающее, словно там, в глубине, ворочалось и рокотало что-то живое и недовольное… В роли же трупа подвизался высокий, худой парень с удивительно нежной, совершенно лишенной волосяного покрова смуглой кожей, почти голый, если не считать узких темно-коричневых кожаных штанов, тесно шнурованных на щиколотках. В агонии он стискивал руками черный шест, на обоих концах которого тускло блестели два лезвия, а на его лице светилась длинная, белозубая, почти счастливая улыбка.

Тут же валялось и средство передвижения бойца — вытянутая металлическая платформа, неуловимо напоминающая доску для скейтборда. Впрочем, нет, не валялось: платформа зависла в нескольких сантиметрах от земли, и с нее стекала кровь и — с задней оконечности — струи жирного, остро и едко пахнущего зеленоватого дыма.

Парень в узких штанах вдруг откинул черный шест и, перевернувшись на спину, выгнулся всем телом. У него было такое счастливое лицо, что со стороны можно было подумать, будто он корчится от наслаждения, если бы… не огромная рваная рана в боку, из которой лезли внутренности. Абу-Керим сощурил глаза. Над его головой полыхнуло несколько вспышек, в двух шагах от него насмерть сражались люди, каждого из которых он видел в первый раз и большинство — в последний; но Абу-Керим, будучи неподвижен, не отводил взгляд от раны в боку неизвестного, раны, в которой что-то булькало и шевелилось, словно в потревоженной болотной трясине.

«Антропоморфны, — мелькнула быстрая мысль, — поразительное сходство с нами. Рожи, конечно, довольно страшные, но… В таком случае что у него со внутренностями?…»

Ответ был получен незамедлительно. Ответ тот выдавился из кишок умирающего жирным, блестящим от густой слизи столбиком пластичной черной массы; ответ обернулся червем с раздувающимися «защечными» капюшонами и неуловимо меняющей контуры головой, так, словно в ней не было черепных костей.

Червь буквально испускал флюиды чистой, незамутненной животной ненависти; и даже Абу-Керим, способный отсечь человеку голову с той легкостью, с какой повар шинкует капусту, отпрянул, отполз, толкаясь ногами и распрямляясь всем телом.

Прямо над головой Абу-Керима пронесся на гравиплатформе еще один гибкий смуглокожий человек с шестом и в тесных кожаных штанах и устремился к какому-то устройству, которое Абу-Керим мог идентифицировать весьма приблизительно. По его разумению, это был некий шаттл, летательный модуль внушительных размеров, длиной до пятидесяти метров. Шипя, как змеи, метнулись в воздухе несколько огненных вспышек, и Абу-Керим до боли вывернул шею, чтобы понять, каков источник этого света…

Оружие плясало в руках высокого рыжеволосого человека. Оружие, похожее на окаменевшего электрического ската, хищно поблескивающее черными плоскостями, с коротким двуглавым раструбом и фосфоресцирующим столбиком светового прицела. Рыжеволосый, с лицом почти белым и искаженным, как от боли, выстрелил раз, другой, и зеленоватые вспышки выстрелов, угодив в корпус модуля, напрочь развалили носовую часть.

— О, б…, гуманные инопланетяне, — выпростался из дымного облака кто-то говорящий по-русски, — убивают друг друга!.. Мы тут как нельзя кстати… Ты был прав, скотина!..

Абу-Керим сверкнул зубами, разглядев капитана Епанчина. Начальник экспедиции в разорванном на плече оранжевом защитном комбинезоне и с отошедшей нижней частью расколотого шлема выглядел живописно: по его боку текла кровь вперемешку с какой-то технической жидкостью (чужая кровь!), от спины валил белый дым, словно у Епанчина воспламенился спинной мозг. На правую щиколотку намотался какой-то пружинящий провод и полз по земле, отчего капитан заметно приволакивал ногу.

— Надо же так удачно попасть, — заметил Абу-Керим. — Так что я еще не самый плохой человек в Солнечной системе, как вы, капитан, верно, решили. Пока мы будем разбираться, кто тут кого убивает, они разберутся между собой и тогда примутся за нас. Если, конечно, мы первыми не начнем… А что далеко ходить за примерами? Вон погляди, как пресс-атташе вашего проекта усердствует!

— Не вижу… — пробормотал Епанчин, оборачиваясь.

Видимость в самом деле стремительно ухудшалась. Место, ставшее ареной кровопролитной бойни, рубки, в которой не сразу можно было и разобраться, кто против кого, стремительно заволакивал дым. Борта шлюза, эти высоченные, вогнутые стены, вздымающиеся под купол гигантского тоннеля, сначала затянуло легкой дымкой, неизменно густеющей, прихватывающей рубчатый металл бортов все крепче, все плотнее. Потом вдоль вертикальных бороздок на стенах шлюза повалили целые струи дыма и, наконец, огромное едкое облако, соткавшись словно из воздуха, накрыло место схватки — несколько десятков людей, сражающихся на земле, рассекающих воздух на гравиплатформах, выпрыгивающих из люков кораблей или, напротив, спешащих укрыться за броней. Капитан Епанчин и оказавшийся рядом с ним Абу-Керим еще могли смутно различить землян, одетых в оранжевые комбинезоны, но остальных… Дымные провалы, ширясь и снова стремительно схлопываясь, пока позволяли выхватить взглядом эпизоды бойни, распавшейся на множество мозаичных кусков, развалившейся, как кровавая туша под ударами мясника.

Невозможно судить, кто есть кто. Широкоплечий, костистый здоровяк с татуированным черепом взмахивает секирой и на лету разбивает голову смуглолицему на гравиплатформе… Вот человек, от бровей до пят затянутый в неверно поблескивающую, эластичную ткань, ловко отпрыгнул, разминувшись с устремившимся на него летуном. Клинок в его руках прыгнул, и второй смуглокожий на гравиплатформе упал с ужасающей резаной раной в груди, троекратно смертельной, похожей на оскал чудовища. Вместо зубов торчали белые обломки рассаженных ребер… Смуглокожий, лежа на спине, то вздрагивал всем телом, то замирал, выгибаясь и запрокидывая голову, и по губам его блуждала бессмысленная, нежная улыбка.

— Они еще живут после такого… — оторопело уронил Абу-Керим. — И еще ухмыляются! Ну-ну… Нет, нет, капитан, ты смотри на нашего!.. Кто бы мог ожидать от него…

Абу-Керим имел в виду высокого молодого землянина, с головы которого уже слетел защитный шлем, а из нижней губы, прокушенной и уже напухшей, текла по подбородку кровь. Этот последний подхватил дымящуюся плоскость гравиплатформы, чей хозяин валялся тут же в агонии, и попытался отмахнуться ею от мощного клуба дыма, напрыгнувшего на него, словно живое, сизое, шевелящееся чудовище. Потом землянин присел и, нащупав правой рукой шлем, непонятно как слетевший с головы несколькими мгновениями ранее, водрузил его обратно. В этот момент из дымного развала вывалился прямо на него тип в длинных одеждах, с перехваченным тканью — почти до глаз — лицом, забрызганный кровью. В руке он держал клинок, по которому текло, с рубящей кромки падали тяжелые капли… У бедра виднелось оружие, похожее на морского ската, — такое же, как у того рыжеволосого, что разнес летательный модуль…