Чего боятся женщины - Эми Гутман

Посвящается моей семье

Присяжные еще только вернулись, а она уже знала приговор.

Сумрачные лица, опущенные глаза. Двенадцать вершителей судеб заняли места. Ни один из них не поднял взгляд на собравшихся.

Лора Сетон, сидящая в третьем ряду, непроизвольно подалась вперед. Обхватив горло рукой, она вслушивалась в собственный прерывистый пульс. В ней билась жизнь — хрупкая и нежная.

Судья Гвен Керкпатрик внушительно обвела взглядом зал. Седеющие волосы, алый рот, за спиной — бронзовый диск печати штата Теннесси. Печать словно парит в воздухе — олицетворение высшей справедливости.

В справедливость Лора не верила. Она вообще мало во что теперь верила.

— Отразите в протоколе, что присяжные вернулись, — напомнила судья. — Мистер Арчер, если не ошибаюсь, вы являетесь председателем присяжных?

— Да, мэм, — ответил приземистый седобородый мужчина.

Он только что вышел на пенсию, всю жизнь проработал в страховой компании.

— Вы приняли решение?

— Да.

Лора кинула взгляд на часы: без пяти одиннадцать. Впервые за весь процесс она осмелилась посмотреть на него.

Красивый темноволосый мужчина в темно-синем пиджаке сидел рядом с адвокатом. Да, он действительно хорош собой: высокий лоб, прямой нос, волевой подбородок, чувственные губы. Сильный и надежный. Чуть насмешливая улыбка, сияющие внутренним светом глаза — словно камни на дне глубокого озера. Камни, обкатанные течениями, посеребренные толщей воды.

Мужчина наклонился к адвокату и что-то прошептал. Если бы он обернулся…

Посмотри на меня, Стивен, посмотри же! Я должна тебе кое-что сказать!

Нет, конечно, он не мог читать ее мысли.

Лора не собиралась приходить сегодня на заседание. Накануне она напилась — в стельку — и хотела как следует отоспаться. В четыре часа утра она отчего-то проснулась и побрела в ванную. Из зеркала на нее глянуло чужое, почти старушечье лицо: череп, обтянутый желтоватым пергаментом кожи, тусклые глазницы.

— Мне всего-то двадцать четыре, — прошептала Лора. — Двадцать четыре… Вся жизнь впереди…

В зале гулко отдавались голоса, но она не слушала, сосредоточившись на дыхании. Блузка безжалостно сдавила грудь. Надо признаться, за последние несколько месяцев Лора изрядно прибавила в весе. Впрочем, как ни странно, это действовало успокаивающе, словно за наросшей плотью можно было спрятаться от бед.

Воспоминания стремительно мелькали в голове: лобстеры в ресторане, выходные в горах, танцы…

Все хорошо, все хорошо, все хорошо…

И другое — то, что она желала бы забыть.

Окровавленная рубашка на полу.

Кости в камине.

Ножи, маска, резиновые перчатки…

А главное — всегда находилось объяснение!

Всегда находилось, а однажды не нашлось.

— Мистер Гейдж, встаньте! — торжественно приказала судья.

Стивен встал, на удивление спокойный. Можно было подумать, что все происходящее его не касается.

— Мистер Арчер, огласите вердикт.

— Присяжные посовещались и единогласно решили, — заговорил седобородый, — учитывая следующие отягчающие обстоятельства, а также обстоятельства…

Слова текли и текли — без значения и смысла, одни только звуки.

Ну же, Стивен, оглянись!

Но он неотрывно смотрел на присяжных.

Все будто повторялось — в который раз. Десять дней назад Гейджа признали виновным; сейчас предстояло определить наказание, учитывая отягчающие и смягчающие обстоятельства. Свидетели давали показания целых два дня, а решилось все за час.

Лора оглядела зал: море людских голов. От соседа, сухонького старичка, противно несло вареной капустой. Родственники сидели в первом ряду. Семья Далии — справа, Стивена — слева. Рядом с родителями девушки сидел Такер Шуйлер, брат погибшей. Хмурый подросток плохо вписывался в торжественную атмосферу заседания. Мать Гейджа, приземистую даму с чернильными волосами, держали под руки двое взрослых сыновей. Казалось, без их поддержки она сползет на пол.

Голова Лоры раскалывалась от боли. Рот пересох, воздух рвал ноздри. Плотные шторы закрывали окна, отгородив зал суда от внешнего мира. Да и не было его вовсе, внешнего мира. Был только этот зал — и приговор.

Слова вязли в раскаленном воздухе.

— Присяжные единодушны в своем решении. Стивен Ли Гейдж приговаривается к смертной казни.

Мертвую тишину нарушил гул голосов.

Девушка прижала ладони к животу. Ее подташнивало. Итак, это случилось, это действительно случилось, и ничего уже не поделать. Она сотни раз представляла, как это будет, но никогда не осознавала до конца. Пустота. Полнейшая пустота в душе. Приговаривается к смертной казни. Как такое могло произойти?

Лора откинулась на спинку стула, силясь понять… Потом в зале поднялся шум. Стивен вскочил с места и направился к судье.

— Я не согласен с приговором! Не согласен, слышите! — Стивен смотрел прямо на пожилую женщину. — Я невиновен! Это вы, вы все виновны! Вы все! Вы еще за это заплатите! Еще ответите, слышите!

— Мистер Филипс, успокойте вашего клиента! — приказала Керкпатрик.

— Стивен, не надо, — предостерег мужчину адвокат, но Гейдж не ответил, а лишь сделал еще один шаг по направлению к судье.

Двое полицейских кинулись к Стивену, один схватил обвиняемого сзади, но тот ловко вывернулся и ударил его напарника.

— Нет! Стивен, нет! — Мать Гейджа подхватили сыновья.

Преступника повалили на пол, но он продолжал бороться. Его волосы разметались, лицо приобрело багровый оттенок, на руках вздулись вены.

Лора отвернулась к стене. Зрелище было невыносимым.

Так вот что они видели! Вот что!

Стивен вскочил; один из охранников сшиб его и уложил на пол.

— Держите его! Держите! — орал Такер Шуйлер, младший брат Далии.

Лицо подростка раскраснелось и по цвету сравнялось с рыжеватыми волосами.

Гейдж отчаянно рванулся и сбросил охранника. Люди в едином порыве устремились прочь из зала. Присяжные вскочили. В глазах присяжной номер четыре, хорошенькой блондинки, застыл животный ужас. Присяжные номер семь и восемь пытались выбраться в коридор — как же так, их заверили, что система отлажена, такого никто не ожидал.

— Ах вы, сукины дети! — шипел Гейдж. — Вы не понимаете! Уберите свои вонючие лапы!