Волков. Исцеление любовью - Соня Мармеладова

Год назад

Мелко моросящий дождь застилал лицо. Артур раздражённо накинул на голову капюшон толстовки и нырнул в подворотню.

В свете тусклых уличных фонарей блестел мокрый асфальт. Окна старой пятиэтажки практически погасли, горело всего пару штук. Жильцы этих квартир, вероятно, привыкли поздно ложиться.

Внимание привлекли нарушающие тишину звуки возни.

Артур метнул взгляд к мусорным бакам и чуть замедлил шаг. Двое мужиков пинали зажатого в угол парнишку, который прикрывал голову руками.

«Утырки…» – холодно подумал и прошёл мимо. Дела нет до чужих разборок. Завтра бой и, если на теле, а тем более лице будут ссадины, могут не допустить.

– Ты чё, курва?! По-хорошему согласиться не могла? – раздался за спиной прокуренный голос.

– А? Чё молчишь? В сауну бы сходили, винцо, все дела… ломаешься, как целка…

Артур повернулся. Один ушлёпок сжимал в руке рыжие волосы, оттягивая голову девчонки, которую он по ошибке принял за парня, назад. Второй склонился над ней, растопырив пальцы веером. Гопник как есть. Оба бухие, похоже, в хлам.

Рот девчонки был приоткрыт. По подбородку стекала кровь из разбитой губы, но она не кричала и не пыталась вырваться. Не было слёз на бледных впалых щеках.

– Твою мать… – процедил сквозь зубы Артур, злясь на себя, и сбросил с плеча спортивную сумку.

– Чё сказал? – один утырок моментально среагировал. Выпрямился и повернулся, слегка качнувшись.

Артур достал из сумки майку, в которой тренировался, и намотал её на кулак.

«Никаких ссадин…» – прочитал как мантру и встретил недоноска чётким ударом в челюсть и под дых.

– Олух, ты чё?!.. Серёгу вырубил?! – сагрился второй и кинулся на Артура, выпустив девчонку из своих мерзких рук.

Четкий апперкот, удар ногой с разворота и алкаш готов. Лежит себе тихонько рядом с первым и не бычит больше.

– Кусок дерьма, – сплюнув на землю, Артур стал разматывать испачканную кровью майку, которая служила защитой.

Девчонка встала, цепляясь за бак, подобрала сумку, закинула на плечо, не отряхивая и, пошатываясь, направилась к подъезду.

В душе поднялась волна ярости. Артур вообще не отличался спокойствием и слово «самоконтроль» считал ругательным, поэтому не заводил друзей и знакомств. Тяжело управлять бесом, который видел много жестоких вещей…

– Эй? Ничего сказать не хочешь? – вопреки нахлынувшим эмоциям, голос звучал больше иронично-насмешливо чем зло.

«Не нужна мне твоя благодарность и дурацкое «спасибо» не упёрлось…» – мрачно думал Артур, гипнотизируя щуплую спину девчонки в кожанке.

Она остановилась, а маленькие плечи заметно напряглись. Медленно повернулась и встретила Артура безразличным пустым взглядом.

«Проклятье…» – девчонка напоминала фарфоровую куклу. Сломанную. Безжизненные глаза, но идеальные пропорции лица и тела. Алые кровоподтёки на белой коже…

Артур сглотнул, собираясь уйти.

«К чёрту её… пусть катится…» – но девчонка заговорила.

– У меня есть пюре с котлетами и борщ. Будешь? – голос звучал тускло.

На мгновение Артур выпал в осадок. Ему не раз приходилось спасать прекрасных «дам», попавших в беду. Одни истерили и предлагали деньги, другие обливались слезами и предлагали… себя. Он отказывался.

Спать с девочкой, которую спас минуту назад от домогательств… ну, такое себе. И пусть они сами были не против…

– Буду, – согласился, вопреки желанию немедленно уйти. Вопреки тому, что чертовски устал и всё, чего хотелось, это добраться до хаты и упасть лицом в продавленный диван.

… котлет ему за спасение ещё не предлагали. Жрать хотелось.

Девчонка не спешила рассыпаться в благодарностях или хоть как-то пояснять случившееся. Она шла, как и он, засунув руки в карманы куртки и думала о чём-то своём. Или вообще ни о чём не думала. А была мыслями очень далеко. Лицо по-прежнему не выражало эмоций.

– Не боишься? – спросил Артур, наблюдая, как девчонка прикладывает магнитный ключ к панели.

Как ни странно, она поняла без лишних уточнений.

– Поздно уже бояться, – отозвалась флегматично-устало и потянула на себя тяжёлую дверь.

Артур помог. Придержал, чтобы девчонка проскочила и сам вошёл в пропахнувший затхлой сыростью подъезд. Лампочка не горела.

Девчонка достала из кармана фонарик-брелок, на удивление яркий, и направила луч на ступени. Артур держался позади молча.

Странная девчонка. Странная ситуация. И раздражала одна важная деталь.

– Почему ты не кричала? Не звала на помощь? – всё же спросил.

Брякнули ключи, вывалившиеся из тонких пальцев девчонки. Кажется, она вздрогнула, а может, показалось…

– Не… – она запнулась, подобрала связку и вставила ключ в отверстие замка. – А это помогло бы?

«Резонно…» – подумал Артур, ощущая, как в душе заворочалось непонятное мешающее чувство. Будто что-то не так. Не правильно. С ней не так…

– Предки дома? – спохватился в последний момент, когда дверь квартиры уже была распахнута и из узкого коридора лился полумрак.

– На смене.

– Оба?

– Да, – проходя, отозвалась она. Кинула сумку на пол и щёлкнула выключатель. – Они врачи. Мать реаниматолог, отец главврач терапевтического отделения, – пояснила зачем-то. – Проходи, – пригласила беспечно и поплелась вглубь квартиры.

«Точно отбитая…» – подумал Артур, ставя сумку и снимая кроссовки. Незнакомца в дом, так легко… после случившегося. А может, котлеты только предлог и тоже хочет отблагодарить телом?

… хлопнула дверца холодильника, загремели кастрюли.

А может и нет.

Артур повернул налево и без труда нашёл маленькую кухню, в которой горел свет и хозяйничала хрупкая рыжая «кукла».

В двух других комнатах царила темнота...

Он встал в проходе и прислонился к косяку, наблюдая, как малышка безразлично стёрла с подбородка кровь, будто ничего не случилось, включила воду в раковине и сунула под струю руки. На секунду на лице отобразилось облегчение, словно только это и нужно было.

– Почему так поздно шляешься по улице? – вопрос вырвался непроизвольно, хотя Артур не лез в чужие дела. Какая разница?.. его это совершенно не касалось. Но зачем-то он спросил, наверное, потому, что у самого есть сестра, и ожидал услышать более развёрнутый и правдивый ответ.

– Нужно было, – закрыв кран, глухо отозвалась «кукла» и потянулась за полотенцем. – Не стой в дверях, напрягает.