Последний барьер - Дик Фрэнсис

Граф Октобер появился на видавшем виде бледно-голубом «холдене», а следом в жизнь мою вползли непрошенные гости — опасность и смерть.

Когда машина въехала в ворота, я шел к дому через небольшой загон, и ее приближение не вызвало у меня никакого интереса. Очередной агент по продаже, кто же еще? Голубая машина мягко остановилась между мной и дверью моего дома.

Из «холдена» вылез шатен лет сорока пяти, среднего роста, широкоплечий, с крупной, правильной формы головой и гладко причесанными волосами. На нем были серые брюки, рубашка из тонкой шерсти, строгий темный галстук, в руках — неизбежный портфель. Я вздохнул, перелез через изгородь и пошел к нему — сказать, что всучить свой товар ему здесь не удастся.

— Где я могу видеть мистера Дэниэла Рока? — спросил он. Даже мое нетренированное ухо уловило, что это — англичанин, и сама по себе пришла мысль о дорогих частных школах. Держался он солидно и с достоинством, а не как торговцы и коммерсанты, которые с ходу начинают нахваливать свой товар. Я взглянул на него повнимательнее и решил не говорить, что меня нет дома. Чем черт не шутит! Возможно, это хороший клиент.

— Дэниэл Рок, — без особой радости объявил я, — это я.

Веки его дернулись от удивления.

— О-о, — только и произнес он.

К такой реакции я давно привык. На хозяина процветающего конного завода я никак не тяну — сам знаю. Во-первых, я слишком молодо выгляжу, хотя и не чувствую себя молодым. Моя сестричка Белинда говорит, что не часто встретишь бизнесмена, которого можно принять за итальянского крестьянина. Умница моя сестричка. Просто волосы у меня — черные, глаза — карие, а кожа — желтоватая и быстро загорает. К тому же в тот день на мне были самые мои старые, самые затасканные джинсы, нечищеные ездовые сапоги — и больше ничего.

Какое-то время мой посетитель смотрел по сторонам. Аккуратные загоны с выкрашенными белой краской изгородями, впереди Г-образный конюшенный двор, справа — обшитые кедром стойла для жеребят. Первое впечатление, что дело здесь поставлено хорошо и солидно, не было обманчивым. Я работал не жалея сил и мог с чистой совестью просить за своих лошадей хорошие деньги.

Гость повернулся налево и посмотрел на сине-зеленую лагуну, дальний конец которой обрамляли прекрасные скалистые горы с покрытыми снегом вершинами. Вокруг каждой вершины — венчик перистых облаков. Дивная, величественная картина, когда видишь ее впервые.

А для меня это давно стало каменным мешком.

— Поразительная красота, — восхитился он. Потом круто повернулся ко мне, чуть помедлил и начал: — Я... видите ли... В Перлуме я услышал, что у вас... у вас работает конюх, англичанин... и что он якобы хочет вернуться домой. — Он сделал паузу, потом продолжил: — Не удивляйтесь, но при некоторых обстоятельствах, и если он, конечно, согласится, я бы с удовольствием оплатил бы ему проезд и предоставил работу на другом конце... — Он опять умолк.

Интересно, неужели конюхи в Англии стали таким дефицитом, что их приходится вербовать в Австралии?

— Может быть, пройдем в дом, — предложил я, — и вы мне все объясните?

Мы вошли в гостиную, и за спиной я услышал его восторженное восклицание. Эта комната поражала всех, кто в нее заходил. Почти всю дальнюю стену занимало окно, и оно словно окаймляло самую эффектную часть лагуны и гор, приближало их; мне же казалось, что они сомкнулись еще теснее обычного. Я сел к ним спиной в старую качалку из гнутой древесины и жестом предложил гостю занять кресло напротив.

— Итак, мистер... — я помедлил.

— Октобер, — с готовностью подсказал он. — Только не мистер. Граф.

Я с любопытством взглянул на него. В моем представлении граф должен выглядеть как-то иначе. Скорее он похож на хваткого президента компании, выехавшего в отпуск. Впрочем, никто ведь не мешает графу быть президентом компании! Вполне возможно, что иногда им приходится становиться президентами против своей воли.

Он едва заметно улыбнулся.

— Наверное, следует начать с того, что в Австралию меня привели дела — у меня интересы в Сиднее, приезд же в ваши края — это последний этап частной поездки по местам, где готовят и растят скаковых лошадей. Я один из руководителей национального английского Жокей-клуба по стипль-чезу и скачкам с препятствиями, и, естественно, мне крайне интересно знать, как готовят лошадей в Австралии... Так вот, когда я обедал в Перлуме (это ближайший город, километрах в двадцати пяти отсюда), я разговорился с каким-то человеком. Он по акценту узнал во мне англичанина и сказал, что в этих краях обитает лишь один мой соотечественник — он работает у вас конюхом и настолько глуп, что хочет вернуться обратно.

— Верно, — согласился я. — Это Симмонс.

— Артур Симмонс, — кивнул он. — Что он за человек?

— Очень хороший конюх, — сказал я. — Но желание вернуться в Англию возникает у него, только когда он пьян. А пьяным он бывает только в Перлуме. Здесь — никогда.

— Понятно, — сказал он. — Так, может быть, он поедет, если предоставить ему такую возможность?

— Не знаю. Смотря зачем он вам нужен.

— За последние пару лет у нас участились случаи применения допинга на скачках, — решительно заговорил он, — и мы приняли серьезные меры. Люди привлекались к судебной ответственности, попадали в тюрьму, в конюшнях была введена строгая дисциплина, у лошадей регулярно брали на анализ слюну и мочу. Для борьбы с допингом на выигрыш мы стали выборочно проверять первую четверку лошадей. Мы проверяли всех проигравших фаворитов, чтобы выявить допинг на проигрыш, особенно если проигрыш этот выглядел подозрительным. Почти все результаты анализов после введения новых правил оказались отрицательными.

— Прекрасно, — сказал я без особого энтузиазма.

— Ничуть. Кто-то изобрел средство, выявить которое наши врачи-ветеринары не могут.

— Но разве такое возможно? — вежливо поинтересовался я. Время проходило впустую, а дел было по горло.

Он понял, что его проблемы меня заботят мало.

— Таких нераскрытых случаев было десять, лошади средних возможностей пришли к финишу первыми. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять — этих лошадей чем-то стимулировали, но результаты анализов не показали абсолютно ничего. — Он помолчал. — Допинг — почти всегда дело рук персонала. Другими словами, конюхи имеют к этому отношение всегда, пусть незначительное, — например, могут сказать кому-то, в каком деннике стоит нужная лошадь.

Я понимающе кивнул. В Австралии тоже жулья хватает.

— Два других стюарда национального Жокей-клуба и я уже не раз думали о том, как бы проследить за введением допинга изнутри, через персонал, то есть...

— Чтобы какой-нибудь конюх шпионил для вас? — подсказал я.