Веслом по фьорду! - Андрей Белянин

Прочитав эту книгу, вы наверняка узнаете много новых подтасованных фактов:

1) об истинном содержании древнескандинавской поэзии;

2) о подлинном значении овсянки для древних норвежцев;

3) о том, что чёрные прыщи страшнее, чем вы думаете;

4) о Великой Епона-матери из космоса;

5) и о многом другом, о чём не хотелось бы знать, а поздно…

Любые сходства романа с «Илиадой», «Войной и миром», «Малышом и Карлсоном», «Гарри Поттером», другими шедеврами мировой литературы оказалось не под силу найти ни его автору, ни переводчику, ни специально нанятому PR-агентству. Значительную часть ответственности за это несут сотрудники PR-агентства (их было больше, они ни черта не работали, прочитали страниц десять и всё сделали неправильно).

Изначально роман замышлялся как очередное подражание Конану-варвару, но, когда половина работы была сделана, в кинотеатры завезли «Аватара», а потом с евро что-то случилось и вообще… Мораль: не трогайте Говарда!

Данный роман рекомендуется к прочтению: беременным женщинам, впечатлительным охранникам, больным фенилкетонурией, безработным литературным критикам и лично вам.

При создании романа проводились безжалостные опыты на животных (им зачитывались самые неудачные куски), использовалась генная инженерия (при чтении в помещении насильно удерживался ведущий инженер Геннадий), нарушался температурный режим (было отморожено два ноутбука, взятые в кредит, ибо писать о Норвегии в тёплой квартире — дурной тон) и росли долги за коммунальные услуги…

Уходи, человек из бухты,

Твой тесный корабль

Возит камни

И лютую смерть.

Мы пугали детей тобой,

Не знающим страха.

Наши воины

Пали.

Топоров двуручных

Стальная твердь

Сокрушала дубы,

Чтобы мир

Положить на плаху.

Уходи!

От святого креста

На холодный курган.

Сквозь солёный туман

Во владения Одина.

На его корабле будешь

Вечно доволен и пьян.

Упокоит твой прах

Белоснежная родина.

(Из рукописей монаха Бернарда Губерта)

…Наша бредовая история началась снежной, как в фильме «Морозко», зимой почти тысячу лет назад. В дремучей Европе торговала индульгенциями католическая церковь, Россию называли Гардарикой, и вообще никто не знал, в чём принципиальное отличие SMS от MMS, даже римский папа. Вместо страхования практиковалось обрезание, испанцы грелись на аутодафе, монголы по-прежнему отказывались умываться, а где-то на территории будущей Мексики приземлились очередные инопланетяне. По одной из версий, вернулись ацтеки, якобы потому, что факелы забыли потушить, по другой — китайцы, требующие как раз таки факелы не гасить. Все состоятельные люди боялись не ДТП и не дефолта и даже не летающих тарелок, явления которых воспринимались спокойно, как Божий промысел, а главным образом — воплотивших в себе все земные несчастья викингов. Помните христианскую молитву «Упаси нас от норманнской ярости, гнева и отсутствия манер»? Беспощадные бородатые (поддатые) воины радостно терроризировали англичан, французов, испанцев и всех, кто успел обзавестись серебром и золотом.

Эта мозгоразрывающая передряга, переделка, заварушка или, если говорить на языке тех времён, сага началась за скалистыми фьордами Норвегии, в спальном районе потомков Одина и Тора под названием Долина Зверя. Но довольно слов на тему, приступим к рассказу. Итак…

Посёлок охранялся стеной, построенной из дикого серого камня. Толпа врагов успешно выломала ворота и встала, не решаясь двинуться дальше. Причина, затормозившая их, была высока, широкоплеча и весьма внушительна собой. Перед раздолбанными остатками ворот стоял русобородый Торн, сын Айфона, без кольчуги и боевого топора. Он примчался прямиком из кузницы, в кожаном переднике, с молотом, и встал на пути краснобородых, во всеуслышание честя их грязными словами и унижая видом небритых подмышек (почему унижая? Да каждая подмышка викинга по-любому гуще и красивее, чем целая борода рыжего дана или юта!).

— Эй, вы, гнилые зубы лесного карлика! Подойдите поближе, чтобы я вас выбил! Чего таращитесь? Кто ворота сломал, кто платить будет, придурки?!

Первый ют бросился на кузнеца, тот шутя взмахнул орудием труда. Клинок разлетелся пополам, а вслед за ним навеки потерял форму кожаный шлем нападающего. Причём дело тут оказалось не только в тяжёлом кузнечном молоте, но и в руках самого Торна. Про эти руки говорили, что, пока одна свободно душит кабана, другая зажимает чушке пасть, чтобы не ругалась матом[1].

Юты взвыли и набросились уже всей толпой, грозно сверкая оружием и голубыми очами.

— Сколько можно? — возмутился честный труженик, уворачиваясь от летящего копья. — В рабочее время! — Он извлёк из стены камешек потяжелее. — А предварительная запись в стихах под лютню? А янтарные дары? — Кузнец взвесил булыжник и рассчитал траекторию. — Вот вам, настырники!

Будущее оружие пролетариата просвистело в воздухе, причинив существенный ущерб аж троим данам, и Торн, дабы окончательно подорвать боевой дух противника, громко прокомментировал:

— Слышу звон пустой башки!

Оставшиеся захватчики окружили мастера, один ловкач с булавой бросился в атаку. Удар! Кузнец опрометчиво принял его на голову, значительно погнув ту же булаву. Дружный, но неопрятный вражеский коллектив взревел, но…

Качаясь, как пьяный голем, викинг занёс кулак в ответном приветственном жесте и вбил ловкача в утоптанный снег почти по колени. Поэтический талант Торна мигом отметил это событие: «Кулак! Как много в этом члене… — В голове начинали складываться первые строчки. Пожалуй, «в члене» не подойдёт. — Кулак! Как много в этом звоне для носа ютского слилось и в копчике отозвалось!» О, а это, согласитесь, намного лучше…

Поэзия в те времена была наполнена действием. Кузнец откатился, освобождая дорогу вражескому тарану на колёсах. Зачем, спрашивается, им теперь таран, если ворота и так на земле валяются? Поразмыслив, Торн с удовольствием отметил, что таран предназначался лично для него. Огромный ствол сосны на деревянных колёсах с наката ударил в стену, и человек двадцать сопровождения полетели через неё искать мягкой посадки. Торн облокотился на чей-то труп и пропел широким басом: «Летя-а-ат юты-ы-ы! Летя-а-ат ю-уты и два-а гуся-а!» Напрасно он это сделал — его уж было потеряли из виду, а тут на пожалуйста, сам вызвался.