Дорога мертвых - Иван Константинов

Часть первая.

Глава I.

I.

Мириам плыла в темноте, слегка покачиваясь, и холодный ветер, пахнущий сырой землей, касался ее лица.

Больше она ничего не чувствовала – плеч, рук, ног. Только ресницы, трепещущие от холода, и движение вперед, в неизвестность.

– Почему я еще дышу? – Голос Арго прозвучал совсем рядом, сверху.

– Без дыхания ты не смог бы идти. – Ответил другой голос, ровный, красивый, но совершенно лишенный интонаций.

Нечеловеческий.

– Я не о том. У меня пробиты оба легких, дыра в печени, две иглы рядом с желудком…

– Еще четыре в плече и две в бедре.

– Ага, и я разбираюсь в ранах. Я покойник, так почему иду и дышу?

– Ты идешь потому, что она приказала тебе идти. Дышишь потому, что она закрыла твои раны, и остановила кровь.

– Она? И кто она такая?

– Что она такое…

Голоса замолчали.

Мириам попыталась пошевелить пальцами, согнуть ноги – но их не было. Только память о них висела в черной пустоте, разрозненная и медленно растворяющаяся. Она попыталась повернуть голову – но и это не удалось, затылка она не чувствовала, только лицо. Глаза.

Они еще подчинялись.

Веки поднялись, сразу, будто металлические створки. Ей показалось, что она услышала щелчок – и окружающая темнота расцвела пульсирующим синим узором.

Она двигалась по коридору… нет, ее несли, и она смотрела на него сбоку. Узор бежал мимо, вдоль стен – соединения квадратов и кругов, переплетающиеся в сложную сеть. Толстые синие жилы пульсировали в неровном ритме, пропуская через себя огоньки, мечущиеся по фосфоресцирующему лабиринту, сталкивающиеся в коротких ярких вспышках. Она видела лицо Арго, совсем рядом, сверху, с его металлическими заплатами, отражающими синий свет, и еще одну фигуру, идущую рядом с ним – непроницаемо-черную, бесшумную. Синие вспышки тонули в ней, будто в вязком черном омуте, освещая только ее ношу – руку в армированной металлом перчатке, черноволосую голову, безвольно лежащую на плече, бледное лицо с закрытыми глазами.

Би.

Их несли по светящемуся коридору, навстречу ветру, пахнущему мокрым бетоном, но Мириам почему-то не было страшно – происходящее напоминало сон, который, казалось, мог прерваться в любой момент.

– Они живы? – Снова спросил Арго.

– Они еще не мертвы.

– Ты хочешь помочь им?

– Она им поможет.

– Она может их вылечить?

– Она может собрать их заново.

В стенах коридора начали попадаться двери – прямоугольные проемы, закрытые металлическими створками на массивных механических петлях. Узор продолжался и на дверях. Некоторые были распахнуты, и в проплывающих мимо помещениях Мириам с удивлением разглядела обычную мебель – столы, шкафы, стулья, затянутую пульсирующими синими жилами, точно паутиной. В нескольких комнатах мелькнули человеческие скелеты – светящиеся синим, в истлевших лохмотьях, они лежали на полу, или сидели на стульях, будто ожидая чего-то.

– Что это за место? – спросил Арго, словно читая ее мысли.

– Когда-то это была военная база. Затем – лаборатория. Теперь у него нет названия, и оно – лишь одно из многих.

– Куда мы идем?

– Уже недалеко.

Коридор закончился внезапно, распахнувшись в огромный зал. Узоры на потолке парили на недосягаемой высоте, разбегаясь по поддерживающим его бетонным аркам. Целая анфилада таких залов открывалась впереди, освещенная рядами овальных светящихся капсул, утопающих в переплетении мерцающих кабелей и трубок на полу. Чуть наклоненные к проходу сложными металлическими опорами, они испускали свет, как сильные фонари – и в каждой из них лежал человек.

Неподвижные, словно спящие люди заполняли проплывающие мимо саркофаги – мужчины и женщины в черной форме, бледные, со слегка светящейся кожей.

– Это место мертвых. – Заговорила тень, несущая Би. – Когда-то я был одним из них. Они не должны были умереть, здесь можно было спать сотни лет. Но они больше никогда не проснутся.

– Сколько их здесь?

– Тысяча четыреста тридцать два.

– Выходит, ты знал их?

– Они – это я.

Видимо, непонятный ответ поставил Арго в тупик, и дальше они шли в молчании. Залы с саркофагами тянулись дальше, и в каждом, пульсируя вместе с жилами на стенах, мерцал синий свет.

Последний зал отличался от остальных. Саркофаги, расставленные здесь вдоль стен, пустовали, а посреди зала, перед парой массивных металлических дверей, возвышались столы – прямоугольные блестящие плиты с бетонными основаниями. Их было три, установленных странно – треугольником, углом к углу. Над ними, уходя в темноту под сводами, нависали сложные конструкции из проводов и гибких сочленений, покрытые, словно разрисованной тканью, мелким и плотным синим узором.

– Здесь. – сказала тень. – Положи ее на стол.

– И что дальше? – Спросил Арго, не торопясь выполнять ее приказ.

– А потом мы уйдем.

– И оставим их здесь?

– Да, им понадобится время. – Тень аккуратно уложила Би на ближайший стол. Та не шевелилась, и, кажется, не дышала.

– Она не сделает им ничего плохого?

– Нет.

– Почему?

– Потому что они – ее дети.

Плита медленно приблизилась, и Мириам увидела над собой переплетение разрисованных проводов и шарниров, похожих на тонкие худые руки.

– Ни черта не понимаю. – сказал Арго в стороне. – А меня оно залатать не хочет?

– Тебя позже. Ты же не хочешь, чтобы с ними что-нибудь случилось?

– Нет.

– Тогда пойдем. Они не захотят, чтобы мы смотрели.

– Пойдем. Нам с тобой стоит серьезно поговорить.

– Конечно. Можешь звать меня Джон.

Голоса отдалились, но Мириам почему-то не чувствовала себя в одиночестве. И дело было не только в Би, лежащей рядом. Все вокруг, каждый фрагмент узора на стенах и светящихся устройствах на потолке, медленно приходящих в движение – был живым. Их цвет, висящий в воздухе, заполняющий все вокруг, казался знакомым. Чем-то, что Мириам видела или встречала много раз, но сейчас просто не могла вспомнить. Провода и тонкие механические руки спускались вниз, и с каждым их движением ей становилось все спокойнее. Тонкое светящееся лезвие прошло над застежками бронежилета, и рассекло их – легко, будто бумажные. Множество проводов двигались сами по себе, прикасаясь к ней, осторожно забираясь под одежду – но она не чувствовала их касаний. С каждой секундой ей становилось все спокойнее, все легче. Глаза закрывались сами собой, и последней мыслью, которую она еще успела осознать, был один, очень простой вопрос: